Точка возврата
Шрифт:
Глава 11
Исправить ошибку!
Старик проводил взглядом зеленую курточку, ухмыльнулся: «В парк понеслась, безмозглая курица! Ребенка одного оставила. Вот и дождался. А то неделю здесь торчу, у них под носом. Нет, чтобы глаза разуть!» В очередной раз возмутился, что в утиль списали. Встал, потер замерзшие руки, с забытой за последний год бодростью заковылял к подъезду, продолжая раскручивать негодование: «Думают, на их куски приехал окусываться, ни фига! Просто помереть решил там, где родился. Квартирёшку в Орде продал за пятнадцать тысяч долларов, так что как-нибудь протяну. Для зажравшихся придурков это копейки, у них одни ярлыки на уме. Чем больше олухов за шмотками гоняется, тем общество
Набрал знакомый код, лязгнула серая железная дверь. «А в этом дурацком подъезде ничего и не изменилось. Те же колясочки, велосипедики, брошенные, как при коммунизме». Невольно подивился, что все на месте, и нажал кнопку лифта. Ощутил поднимающуюся энергию, не горячечный раж, как раньше, а холодную решимость поквитаться со злым роком, теперь уж в последний раз. Петр Лугов никогда не плыл по течению, всегда сопротивлялся, стоял на своем, даже если был неправ. Просто иначе — это не жизнь!
Вот и погасла кнопка, пятый этаж, до чего же медленно разъезжаются двери лифта… Шевельнулась тревога: «Вдруг они поменяли замки? Нет, пронесло! Безмозглые идиоты, и в голову не пришло, что я мог сделать копии ключей. Для них раз старик — значит тупой! Они как рассуждают: современных наворотов не признаешь — отстал безнадежно».
Петр Константинович запер дверь на один замок, осмотрелся. Вроде посвободнее стало, хлама меньше. Не снимая ботинок, прошел в детскую, сухие подошвы почти не оставляли следов. «Вот тебе и поездочка в Москву шестьдесят лет спустя! Не узнала меня Антонина, Тошка, ну и пес с ней! Прошлого не разыщешь, а вот что с будущим полный абзац, это нельзя так оставить. Не бывать «осиновому полену» в нашем роду!»
Убить младенца, если внучок не соврал. Исправить ошибку! Тошка, Тошка! То же самое имя. Очередная насмешка злой судьбы! Глупость, если разобраться, но к именам он относился трепетно, однажды потеряв собственное.
Из-за прутьев кроватки бессмысленно глядел большеголовый идиот. Старик вздрогнул, защемило сердце, подобного он не ожидал. Некстати встрял разум: «Такую вину не загладить!» Дед пожалел, что не может заплакать, ему никого не было так жаль, как этого маленького мертвеца, брошенного среди живых. Он печалился не о себе, а о той несостоявшейся жизни. Младенец издал монотонный звук, совсем не похожий на звонкий детский крик.
— Мы скоро будем вместе! — прошептал старик.
Опять влез разум: «Кого ты утешаешь, себя или его? Когда стал верить в загробную белиберду?»
Ответил сам себе: «Чем черт не шутит! В восемьдесят с лишним лет "там" все равно ближе, чем "здесь", надо примерять потихоньку!»
Взял подушку, издевательски розовую, с рюшками по бокам и малиновым сердечком в центре. Поднять руку на беззащитного страшней, чем накостылять целой своре подонков. Трусом он никогда не был.
Пнул ногой подушку и бережно закрыл малышу глаза.
Глава 12
Все потеряно
Валерий толкнул дверь: не заперта, замок по виду цел. «Ну, Ладка! Памяти никакой!»
— Ау, есть кто живой? — сначала бодро окликнул, потом слабее, тревожнее, будто тишина съедала силы.
«Неужто гуляют? Коляска-то на месте, а ее вещей нет». Вздрогнул, шагнул вперед, мурашки по спине, будто опасность за каждым углом. Кухня, ванная, туалет, гостиная — ничего. Детская… Что-то не так! Вроде Тошка за прутьями кровати, а мамы рядом нет. Скинул тапки, чтобы не наследить, ковер мягкий до зыбкости, сердце колотится, не дает дышать. Малыш синий весь, личико заострилось,
«Видеть ее не хочу! Не могу!» В неистовстве с размаху стукнул кулаком по стене, струйка крови побежала по смеющимся кошачьим рожицам. «Менты еще драку тебе пришьют, а заодно и убийство! Ну, Ладка, всех одним махом прихлопнула!» До чего же мрачная комната, все розово-голубые цвета сливались в один серый, и темно, хоть солнце наяривает на полную катушку.
Вышел в прихожую: аккуратненькие сиреневые тапочки на полке. «Найти ее! Убедиться! А что, если она ни при чем?» — вялая усталая мысль без надежды, просто вариант с вероятностью полпроцента.
Не глядя, влез в ботинки, с размаху хлопнул дверью, та не закрылась полностью, черная щель, как издевка. Валерий остервенело надавил на кнопку лифта, потом еще и еще, секунды растягивались, ждать невыносимо. Выругался, метнулся на лестницу, все разгонялся, прыгая через три-четыре ступеньки. Вылетел в подъезд, чуть не сшиб Клавдию Стефановну. Не вникая в возмущенное кудахтанье, уже толкал ледяную металлическую дверь, когда расслышал:
— Оба как взбесились сегодня! Сначала женушка, теперь муженек! Валерий резко развернулся, отпущенная дверь оглушительно хлопнула:
— Вы ее видели? Где? Когда?
— Да вот в парк побежала. Минут сорок назад, — бабка от неожиданности даже ворчать перестала.
Он рванул по дорожке, силясь сообразить, как ее найти в огромном парке. Прямо сказка — пойди туда, не знаю куда, доверься сердцу, оно выведет! «Ни фига оно не подсказывает, стучит у самого горла, дышать не дает!»
Валерий шел вглубь парка, напряженно выискивая вдали зеленую курточку. «Будто только она носит такую!» Попадалось на глаза сплошь не то, под ногами, как назло, то камни, то ямы. Вдруг споткнулся обо что-то мягкое, вздрогнул, глянул вниз. Длинношерстная рыжая такса, хитрая, острая морда, взбивающий воздух хвост. Балу. Совершенно неподходящая кличка, потому и запомнил. Этого озорника вытаскивал из глубокой ямы года два назад, тогда и познакомились. Вокруг дома, как обычно, все перерыли, коммуникации вроде меняли. Окоп вышел нешуточный, края скользкие, глинистые, собачонке самой не выбраться, да и старенький хозяин с негнущимися коленями — плохой помощник. Валерий спрыгнул вниз, зачерпнув полные ботинки грязи, в довершение Балу разукрасил лапами куртку и брюки. В общем, ни одной чистой шмотки! С дедушкой здоровались потом, перебрасывались парой слов. Сейчас Валерий смотрел на лысину сверху вниз и не мог сообразить, как старичка зовут.
— Случилось что? Сначала Ладушка бегала сама не своя, теперь вы! Пять деревьев из одного корня искала, чудно! В «Энкаунтер», что ли, играете?
— Где она?
— Мы ей помогли, показали дорогу. Шагов через десять направо, по тропинке вглубь.
Валерий спрыгнул с просохшей дорожки в скользкую грязь, чтобы не упасть, схватился за сырой замшелый ствол. Колючие остатки снега, серые вербы кое-где. Лес хорошо просматривался, вот и зеленое пятнышко вдалеке.
Жена стояла к нему спиной, что-то сосредоточенно читая по мятому листку бумаги. Нелепо до нереальности. «Как так может быть? Зачем? Почему?»