Точка Выбора

Горцев Николай

– В смысле?
– не понял я.

– Друг моих друзей с майдана. Погиб при наступлении российских войск. Похоронен под Киевом, я была на похоронах, их там десятка два хоронили из тербата.

– Ты не могла ошибиться?
– спокойным тоном решил выяснить я, - Посмотри внимательнее, может это не он…

– Я его навсегда запомнила, их российские войска с беспилотников отстреливали, как животных. Все те батальоны, которые не хотели сдаваться. Многих ребят по частям привозили хоронить. Ну и у него взрывом руку оторвало по самый локоть...

Девушка достала нож из ножен на поясе того самого Василия и начала перерезать рукав.

– Слава

Украине, героям слава.
– произнесла она перед тем, как разорвала ткань экипировки оголяя предплечье.

Я увидел абсолютно целую руку, на которой пестрели несколько тату. Выше остальных, на плече, наколот был большой трезубец, над которым была надпись «Слава Украине». Продолжение надписи красовалось под трезубцем.

– Что, нацик, не помогли тебе твои герои… - плюнул я на машину, осматривая тату.
– Как были пушечным мясом, так и…

– Сегодня пушечным мясом чуть не стали мы.
– прервала меня Валера.
– Так что ты бы помолчал.

Девушка злобно посмотрела мне в глаза и перевела взгляд на Василия. Видимо, вопрос его внезапного незапланированного бытия волновал девушку куда больше моего презрения к таким, как он. Меня тоже волновало возвращение с того света, но больше с позиции практической, а узнать что-либо у полуживого мёртвого уже не представлялось возможным.

– И как ты собираешься у него что-то выяснять?
– спросил я.
– Он же уже почти труп.

– Да мне плевать как, надо же всё выяснить!

– И пытать будешь?

– После того, как в меня стреляли, мне здесь никого не жалко!

– Так, ну хватит истерик!
– сказал я.
– Он нам уже ничего не скажет, он уже тело, а с телом надо обращаться гуманно.

– Это тело давно погибло!

– Попробуй докажи это ему!
– ткнул я пальцем оголённую руку.

Я рассмотрел подробнее плечо мужчины. Ниже трезубца был круг с какой-то древней славянской свастикой. «И поганят же наши символы, скоты!» - подумал я про себя. Ниже была самая примитивная наколка - круг поменьше, в центре которого была набита надпись «Грек».

– Что ещё за «грек»?
– задал я риторический вопрос.

– Его позывной в тербате. Точно, вспомнила!

Девушка начала рыться в разгрузочном жилете бойца и вытащила из внутреннего кармана блокнот. Я посмотрел внутрь и увидел только номера телефонов и имена, клички, позывные...

– Грек, чёрт, ну ты хоть что-то записал?
– тоже риторически вопрошала Лера.

Грек тяжело дышал и издавал хриплые звуки. Меня заинтересовал другой внутренний карман расстёгнутой разгрузки. Я увидел там что-то подозрительно знакомое. Я решил достать предмет, но не успел дотянуться, как мою руку резко перехватила рука полуживого Василия. Я взглянул на него. Наклонённая вперёд голова не давала бойцу нормально посмотреть на меня, и в мою сторону косились исподлобья карие глаза с воспалёнными красными сосудами. Рука бойца сначала крепко сжимала мою, но позже ослабла и упала вниз. Я обернулся на Валеру. Та ничего не увидела и продолжала копаться в блокноте, стоя к машине спиной. Я посмотрел Василию в глаза и подмигнул. Кажется, я начинал понимать чего он хочет.

– Я не стану её в это впутывать.
– шепнул я ему на ухо.

Из кармана я достал уже знакомый мне предмет и спешно припрятал его в свой карман.

Четвёртого бойца Лера не узнала. Да и мало что можно было уже узнать по окровавленному лицу. Видимо, стрелявшему по колёсам досталось больше всего, так как он отстегнул ремень безопасности чтобы прицеливаться, высунувшись

из окна. И в момент аварии он ударился со всего размаху лицом о приборную доску.

Обыскав автомобиль, мы прихватили из него на всякий случай пару пистолетов. Вдруг тут ещё найдутся залётные нацисты… На моё счастье в багажнике внедорожника оказался широкий военный рюкзак. Открыв рюкзак, я увидел на дне пакет со взрывчаткой. Осмотрев его подробно, я не обнаружил взрывателей и каких-либо лишних деталей, и выложил свёртки с «мылом» (именно хозяйственное мыло напоминал этот то ли пластид, то ли тротил) в багажник автомобиля вместе с пакетом.

Чтобы открыть искорёженный багажник «волги» пришлось использовать ствол «АК» в качестве ломика. Под весом моего тела ствол даже немного погнулся. Выкладывая из своей дорожной сумки в добытый рюкзак вещи, я обнаружил что ноутбук уже не подлежит восстановлению — удар колеса пришёлся прямо по сумке и компьютер просто разломался пополам. Обыскав ещё раз салон джипа на предмет наличия электроники, я обнаружил только один не сломанный телефон. «Жаль, что нет более интересной компенсации за ноутбук» - подумал я, выключая эту довольно навороченную «трубу» и вытаскивая сим-карту чтобы не отследили.

Когда мы отходили от автомобилей, позади нас опять раздался выстрел. Мы обернулись и, выхватив пистолеты, прицелились в сторону джипа. Недозакрытая задняя дверь машины распахнулась, и на землю упало безжизненное тело «Грека». Из виска его струилась кровь, заливая зелёную траву.

– Всё-таки смог дотянуться до пистолета.
– сказал я, убирая оружие.

– Эх, Грек, не удивлюсь если ты бессмертный и снова появишься в моей жизни.
– мрачно пошутила Валера.

Несколько километров до трассы мы прошли почти в полном молчании. Проходя через лес, мы организовали небольшой костёр и сожгли запачканную кровью одежду, надев новую. Оттерев все следы крови и стряхнув с волос осколки стекла, мы двинулись дальше. Когда мы вышли на трассу, было уже темно. Закопав пистолеты под ближайшим пнём, мы стали голосовать. Поймали автобус, шедший на границу. Забранных у бандитов денег теперь с лихвой хватило бы на билеты до Москвы и хостел, но автобус ехал в Белгород. К счастью, свободные места были. Мы сели подальше от людей, так как от нас ещё пахло порохом.

– И куда ты теперь?
– спросил я Валеру, уже засыпающую на моём плече.

– Подальше отсюда.
– зевнула усталая спутница.
– Рвану стопом в Сибирь или на Дальний Восток.

– Ничего себе у тебя планы!
– удивился я.

– А что, всю Украину вдоль и поперёк проехала, проеду и всю Россию.

Только сейчас я понял что не хочу расставаться с этой девушкой. Во мне зарождалось внутреннее противоречие: абсолютно не принимая её идеи и её как личность, я видел в ней весьма приятного мне человека. Видимо, после всего что произошло, она тоже поверила в меня, и теперь видит меня совершенно иначе, чем в момент нашей первой встречи на трассе.

– Эх, и что ты только на майдане делала… - озвучил я полушёпотом свой когнитивный диссонанс.
– Путешествовала бы себе… По России…

– Я тогда ещё не стопила.
– сонным голосом отвечала Валера.
– А Майдан… Ты знаешь, я всегда была «пацанкой», росла с друзьями. Ну а когда друзья пошли майданить, я ни разу не раздумывала. И знаешь, такой поддержки, такой взаимовыручки как там, я нигде ещё не видела и не чувствовала.

– Даже когда последствия твоей «поддержки» начали в тебя стрелять?