Точка заката
Шрифт:
Сержант надавил каблуком, раздавив тюбик и заставив клей растечься по поверхности. Не обращая внимания на клейкое пятно, он продолжал:
— Бритва? Возьми. Зубная щетка? Возьми. Носки? Какие носки? Теперь ты в армии, сынок, в коробку. Журнал? Хоть тетки голые есть? Это я заберу, если ты не против. Может, потом верну. Ты же не против, гражданский? Я так и думал. Ноутбук? В коробку. Да мне до лампочки, что он дорогой и капризный. В коробку. Или можешь забирать свое заявление, разворачиваться и на выход.
Сержант отошел от бедолаги, оглядел остальных и спросил:
— Всем
Он, по классике голливудских боевиков, слегка потренировал нас правильно отвечать командиру. Надо признать, действительно слегка. Похоже, ему и правда было лень хоть чему-то учить тех, кто еще не подтвердил своего статуса.
С вещами мы разбирались еще минут пятнадцать.
У меня осталась зубная щетка, паста и одна фотография, где мы с родителями сидели у аквариума, в котором плавали огромные рыбы. Мне на ней было девять. Фотография, сделанная давным-давно, когда я верил, что счастье достижимо.
Тогда моя вера, возможно, была истинной.
Пистолет, конечно, у меня изъяли. Его даже не положили в коробку к прочим вещам, а описали и унесли в другое место.
— Поверь, — доверительно сообщил мне сержант. — С оружием у нас проблем нет.
То, что сержант назвал испытательным сроком, оказалось на редкость скучным мероприятием. Врачи, потом врачи, затем опять врачи. Казалось, нас отбирают не на пушечное мясо для корпорации, а в центр подготовки космонавтов. Которого, по слухам, уже и не существует. Давно что-то я не слышал, чтобы хоть кого-то отправили на орбиту — хотя бы просто для того, чтобы доказать, что еще на это способны.
Сначала у нас просто взяли анализы. Все, что смогли. Я видел, как врач одобрительно кивал, глядя на мою карту. Еще бы, после лаборатории, где моим ногам вернули подвижность, я, можно сказать, представлял собой образцово-показательный экземпляр современной наномедицины. Все новехонькое, с иголочки, последние модели ботов, последние модели прошивок.
И, что мне нравилось даже больше, никаких излишеств. Наверное, это отношение осталось у меня от отца. Тот тоже тянул до последнего, прежде чем согласился, чтобы ему и его семье ввели хоть какие-то, пусть и самые невинные, бланки. А про генетические модификации организма при нем вообще не стоило даже заикаться.
После первичной проверки, которую вроде как прошли все вновь прибывшие, пришла пора нагрузочных тестов. Так их называли те же врачи. Это означало, что полежать под каким-нибудь прибором удавалось все меньше, а бегать, опутанным при этом проводами, приходилось все больше.
В общем, ничего близкого к тому, чего бы я ждал от военизированной учебки. Никаких
Горн всего лишь означал, что пора вставать. Я все время думал, что было бы, если остаться при этом в постели. Когда твое «непослушание» заметят, и заметят ли вообще? Но экспериментировать мне не хотелось, соседу, похоже, тоже, поэтому сия тайна так и осталась покрытой мраком.
Сосед оказался старше меня лет на пять. И тяжелее килограммов на сорок. В общем, солидно выглядел, внушительно. Очевидно, что, как и многие люди его комплекции, он оказался добродушен и нетороплив. Это мы, недоростки, злые и резвые. Ему-то зачем?
— Виктор, — протянул он руку в первый наш день, как только нам показали, где устраиваться.
— Юрий, — ответил я.
Два единственных слова, которыми мы тогда обменялись в первый день. Нельзя сказать, что Виктор был неразговорчив. Но — точно не словоохотлив.
К концу первой недели наконец начало сказываться отсутствие физической нагрузки все то время, пока я проездил на коляске. Я понимал, что ничего особенного пока меня делать не заставляют, но все равно начал уставать. Приходил вечером с очередного цикла тестов, валился на кровать и засыпал.
Сосед лишь удивленно на меня смотрел, но не говорил ничего. По нему вообще казалось, что он заскучал от недостатка ежедневных нагрузок. Может, так оно и было на самом деле.
Врачи не спешили делиться с нами выводами о нашем здоровье. Кое-что начали показывать лишь на десятый день — и то весьма странным образом.
Я ввалился в комнату с твердым намерением улечься спать, даже не раздеваясь. Всю дорогу от очередного велотренажера, который к вечеру сменил беговую дорожку, мои мысли крутились вокруг ключевого вопроса этого вечера: напрячься и снять армейские ботинки, которые нам выдали, или же заснуть прямо в них? По поводу остальной одежды подобных мыслей у меня даже не возникало — я твердо знал, что раздеваться не буду. Нет сил.
Конечно, мысленно я пообещал себе, что лишь чуть-чуть посплю, а с утра переоденусь во все чистое, приму душ, почищу зубы.
Сложно посчитать точно, но, по-моему, пару таких обещаний поутру я благополучно забыл.
Заснуть я не успел.
— Можно с тобой посоветоваться? — раздалось с соседней койки. Возможно, это были и не первые слова моего соседа после нашего знакомства, но точно одни из немногих. Похоже, ему действительно важно было с кем-то поговорить.
— Давай, — вздохнул я и сел на кровать, вместо того чтобы на нее лечь. Раз уж заснуть сразу не удавалось, то я начал неторопливо снимать ботинки, одновременно подумывая, не снять ли наконец одежду, раз уж возникла такая оказия.