Тогда я иду к вам
Шрифт:
— На ш-што-о-о? — прошипел палач.
На него я не смотрела, будучи вся в воодушевлении от открывающихся перспектив. Как я раньше об этом не подумала? Ведь столько пользы новому миру принесу! И все меня будут бояться, как я люблю, а ректор будет своей женой гордиться — и красавица, и лапочка, и дома не сидит — инквизитором работает.
— Работать у вас, — широко улыбнулась. — Обсудим зарплату?
Хм, странно. Лицо вроде было белым — а стало красным. Магическая эта лампа, что ли?
— Никакой.
— А для чего? — удивилась искренне, захваченная восхитительной идеей. И тут мне в голову пришла другая идея, еще более восхитительная. — Ну конечно! Я понял!
— Он понял… — простонал палач и рухнул на стул.
— Вы про невест поговорить? Так я все вам скажу. Все действительно так, — понизила я таинственно голос. — Среди них и правда есть они…
— К-кто он-ни? — начал заикаться Камилл.
— Шпионки.
— К-какие шпионки?!
— Натуральные! Приехали значит, захватывать власть, — я аж руки потерла, предвкушая удовольствие, когда невест будут допрашивать — да там половина поляжет! — Вынюхивают что-то, наше магическое сообщество хотят поработить через ректора. Беспокоюсь не поверите как! Ужасно я беспокоюсь. Потому предлагаю после доктора всех в допросную — на всякий случай. Чтобы все эти государства никаких сведений о нас не узнали.
— Какие государства?!!!
Вот именно так, с тремя восклицательными знаками.
Рад, значит, сведениям.
— Да чер… мама ваша знает, какие! Враждебные нам.
Я преданно уставилась на инквизитора.
Тот молчал. Только веком дергал.
Подмигивает?
Ну я тоже подмигнула.
Его заметно тряхнуло.
Я вздохнула и улыбнулась.
Камилл молча упал лицом на собственные ладони.
Бедненький, столько новостей за раз.
— Ну что, составляем очередность? — я привстала, деловито осматриваясь в поисках бумаги.
— Сидеть! — заорал инквизитор и встал сам. — Отставить! Балаган!
— Да я как бы…
— Такое поведение не приемлемо! — долбанул кулаком по столу. Вот это силища!
— Да я вроде…
— Вы постоянно делаете из меня посмешище! — еще пара движений рукой и стол, похоже, разлетится на щепки.
— Да я ни в коем…
— То лезете с поцелуями, то издеваетесь…
— Ну как бы вы тоже… — пробормотала. Тихонько. — Целуете постоянно…
Блин.
Судя по наступившей тишине услышал.
— Я? — прохрипел инквизитор.
Ой.
Вот не понравилась мне эта хриплость в голосе. Очень не понравилась. Сначала больное горло, а потом от пневмонии лечи…
— Понимаю, вам сложно признаться даже самому себе в своих чувствах… Особенно в таком консервативном обществе… Нет, не подумайте — я вас не осуждаю! Я бы и сам собой очаровался — но я совершенно традиционной
— Жерт-ва… — по слогам произнес Камилл.
А дальше все стало происходить просто мгновенно.
Стол, наконец, с диким грохотом разлетелся на множество щепок.
Я вскочила со стула и начала отступать.
Палач одним прыжком настиг меня и швырнул в стену.
Стена, благо, была из мягкого красного плюша — даже не хочу думать, по каким причинам — потому я только сжалась, чтобы занимать как можно меньше места, и широко открытыми глазами смотрела, как его сильные руки с длинными, такими мужскими пальцами тянутся к моему горлу, а в глазах, до того синих, прорывается чернота…
Бл…как же это было красиво!
Особенно когда чернота сменилась на метафорический огонь из порно-рассказов, пальцы легли на шею почти нежно, а чувственные губы пророкотали:
— Боги, за что?! Ну почему со мной?! Почему именно ты?!
И впились в мой рот крышесносящим, самым чувственным поцелуем…
Точнее, впились бы, если бы в эту секунду не распахнулась дверь, и перед нами не предстал бы ректор-белые-волосы-назад и все мое зверье.
Интересно, кто из нас громче застонал?
Я от разочарования или инквизитор от ненависти?
Зло покосилась на животных — ну неужели минутку еще не могли подождать? Когда бы меня начали насиловать, чтоб я знала, каково это, а Альдорелло имел бы полное право спасти? И как в небезызвестном фильме, начал бы чувствовать за меня такую ответственность, что прилип бы намертво?
— А что вы это тут делаете…а?
Я умилилась.
Блондинчик ты мой.
Палач отпрянул и ошеломленно осмотрелся.
Ничо так повеселились. Кабинет в хлам, я в раздрае.
— Братец…ты и Анж… — повеселел ректор.
— Заткнись!
— Молчу-молчу, — гаденько захихикал Алик. Скотинка ты ж моя!
— Зачем приперся? — пророкотала вторая скотинка.
— Ну, во-первых, наши… хм, почетные гости, — будущий муж показал на виновато уставившихся в пол животин — ух я им устрою! — беспокоились за своего друга. Да и я как бы не готов сейчас лишиться секретаря. Ты зачем, собственно, его пригласил?
— Я? — почти натурально удивился брюнет.
И все мы на него посмотрели.
А ведь правда — зачем?
Брюнет молчал. И что-то мне подсказывало, что не признается. Даже если будет пытать сам себя.
Алик, похоже, тоже это понял.
Вздохнул.
— А, во-вторых, я хочу, чтобы ты мне помог найти кое-кого.
И выставил вперед мою многострадальную туфлю. Точнее еди-страдальную.
Моя ж ты прелесть!
— А это…
— Свалилось с ее ножки…
И мечтательно причмокнул. Оценил значит.