Ток-шоу "Семья"

Черняк Женя

— Скажите, Иван, правда ли то, что вы являетесь сыном покойного Виктора Долматова?

— Да, я его приёмный сын, — спокойно ответил Иван.

— Чушь! — гневно воскликнул Вадим, чуть не выскочив из своего дивана. — Наглая ложь! Он лжец!

Студия снова начала шуметь, но тут Пилатов властно поднял руку, и вокруг снова воцарилась тишина.

— Вы прибыли к нам из Штатов?

— Да.

— Можете рассказать, что именно вас привело сюда? Многие не понимают сути вашей истории, точнее, истории вашей семьи. То в начале девяностых все живут безмятежно и счастливо, то внезапно наступает кризис и всё катится в тартарары. Мы уже выяснили, что именно уход вашего отца из семьи стал детонатором всех проблем,

возникших после. Но сдаётся мне, всё было гораздо более серьёзно, чем кажется на самом деле. Тут вообще выясняется, что у них, — Корней указал на Вадима и Веру, — оказывается был брат, которого они старательно отрицают. Иван, пришло время во всём разобраться. Вам есть что рассказать?

Мужчина выдержал паузу, прежде чем начать говорить. Пилатов предусмотрительно отошёл в сторону. Студия ждала.

— Я не вижу тут Нелли. Она вообще пришла? — неожиданно спросил Иван, озираясь по сторонам.

— Да, мы её пригласим позже.

— Ладно. Тогда я начну. — На лице возникло странное вдумчивое выражение. Переведя дыхание, он начал свой рассказ: — Ване Бунину было всего девять лет, когда он встретил Виктора Долматова, или папу Витю, как он его называл. Мать мальчика была конченой наркоманкой и алкашкой, из-за чего постоянно таскалась по притонам, или же устраивала притон у себя дома, на глазах у сына. Ваня часто недоедал. Болтался один по улице вплоть до самой ночи. Попрошайничал и всё такое. В один из таких дней, когда мать была в коматозном состоянии, ему и встретился дядя Витя. Мужчина подозвал его к себе, накормил и отправился искать его дом. Только дома-то у мальчика фактически не было. Вместо детской комнаты была помойка, а в маминой постели каждую ночь лежал очередной нарик. Хорошая обстановка для девятилетнего ребёнка, не правда ли? — Студия ненадолго оживилась, но только до того момента, пока он не продолжил говорить: — И он сделал единственное, по его мнению, правильное решение, приведя мальчика домой. Жена была в шоке, дети визжали. Разразился скандал, однако дядя Витя всё же отстоял своё, и Ваня стал проживать вместе с ними.

— То есть, Виктор привёл чужого мальчика с улицы к себе домой и влил его в свою семью? — перебил его Пилатов.

— Именно так. Поставил всех перед фактом, что с того момента он будет жить с ними.

— И какова была реакция семьи?

— Ну, я уже сказал, что был сильный скандал. Жена ни в какую не хотела принимать ребёнка. Дети тоже встретили эту инициативу в штыки. К тому же сам Виктор к тому моменту уже лишился своего бизнеса, стал часто выпивать, надолго уходил из дома. А тут ещё такое. Тем не менее дело было сделано. Мальчик остался с ними.

— При живой матери?

— Именно так. Она как раз жила в паре домов от них. Они потом ещё несколько раз общались.

— Кто? Мать и сын, или мать мальчика и Виктор? — не понял Пилатов.

— И те, и другие, — усмехнулся Иван, закидывая ногу на ногу.

— И она не пыталась вернуть сына обратно?

— Она пыталась выманить для себя денег, но Виктор ей ничего не дал. Такая вот женщина.

Зал снова принялся шуметь, при чём так продолжительно, что пришлось вмешаться непосредственно режиссёру. Его громогласный голос раздался из мощных динамиков, сокрушив нарастающий балаган:

— Народ, такими темпами мы будем снимать до вечера. Дайте же гостю возможность продолжить. Спасибо.

Студия послушно замолчала.

Вадим нервно сглотнул слюну. Он был совсем не рад встрече с так называемым сводным братом, однако слушал его с большим интересом. Тот и вовсе не обращал на него никакого внимания, давая возможность «родственнику» как следует себя рассмотреть. Вера также с трепетом внимала рассказу Ивана, не решив пока стоит ли ей начинать истерику сейчас, или же отложить свою затею на потом. Как не пыталась она вглядеться в ровный профиль человека

слева от себя, она всё равно не узнавала в нём того самого мальчика Ваню из далёкого детства, вместе с которым заботилась о брошенном котёнке, жестоко отнятым у них старшим братом. Но голос мужчины был настолько вдумчивым и рациональным, что хотелось и дальше слушать его рассказ, каким бы жёстким он не был.

— Продолжайте, — скомандовал всё тот же закадровый голос режиссёра, только уже не по громкоговорителю, а в микронаушник ведущего.

— Продолжайте, — вслед за режиссёром во весь голос повторил Пилатов.

Убедившись, что все снова устроились на своих местах и готовы услышать продолжение истории, Иван Долматов, поменяв расположение ног и приняв удобное на своём диване положение, решил больше не томить. Публика терпеливо ждала, и он, удовлетворившись установившейся тишиной, наконец продолжил:

— Мальчик прожил с ними около полугода. За это время многое произошло. Ни мать, ни дети так и не смогли принять чужого ребёнка. Он жил как на пороховой бочке, постоянно подвергаясь различным нападкам. Отношения складывались лишь с самой младшей из детей Верой. — Тут он снова одарил женщину пристальным, но тёплым взглядом, отчего ей снова стало не по себе. — Но, к сожалению, девочка, в силу своего возраста и слабого характера, скрывала от старших дружбу с приёмышем. Она просто-напросто боялась своих брата и сестру, боялась получить от них нагоняй.

— Значит ли это, что мальчику в семье был объявлен бойкот?

— Так и было, — после небольшого раздумья согласился Иван. — Думаю, это весьма точное определение. Мальчика притесняли.

— Что было потом?

— Я уже говорил о том, что Виктор часто уходил из дома. Часто и надолго. В один из таких уходов он так и не вернулся.

— Он ушёл насовсем, а мальчик остался, — поспешил уточнить ведущий, предчувствуя очередную эмоциональную вспышку из зала.

— Именно. Остался в семье, которая его не приняла. И если раньше его жизнь была полна сложностей и препятствий, то с того момента начался кромешный ад.

Тут уже не выдержал Вадим. Не дожидаясь очередной волны негодования из зрительного зала, он первым вскочил со своего места и стал истошно орать на мужчину, отчаянно размахивая руками:

— Откуда тебе знать, что там произошло?! Ты даже не он! Кто тебе дал право говорить от имени погибшего человека?! Кто?! Самозванец!

Мужчина с вызовом посмотрел на него.

— Я Иван Долматов.

— Чушь! Враньё! Этот человек не тот, за кого себя выдаёт! Уберите его отсюда!

На этот раз зал взорвался с новой силой. Ведущий даже отметил про себя, что такое видит впервые за много лет существования передачи. Эта вспышка гнева была абсолютно неконтролируемая как со стороны Вадима, так и со стороны бушующей толпы. Мужчина гневно перекрикивался со зрителями, которые не спешили становиться на его сторону. Перепалка продолжалась некоторое время. На удивление всем режиссёр не спешил вмешиваться в конфликт, давая возможность операторам заснять как взбудораженный гость пытается что-то доказать шумной толпе, не желавшей его слушать. Из зала то и дело доносились крики: «Как вам не стыдно», или же «Сядь на своё место и заткнись».

Долго так продолжаться не могло. Дав время толпе выпустить пар, ведущий всё же поспешил на помощь. Он подошёл к взъерошенному Вадиму и попытался усадить его на место. Тот долго сопротивлялся, доказывая теперь что-то ведущему, но всё же под сокрушительный грохот толпы сдался. Однако толпа не унималась, и тогда уже режиссёр сделал ход конём, скомандовав через систему громкой связи свою любимую команду:

— Аплодисменты! Студия, аплодисменты!

Подействовало моментально. Люди стали хлопать в ладоши. Кто-то даже засмеялся. Постепенно все вернулись на свои места. Пилатов, наконец, перевёл дыхание.