Токей Ито (Художник А. Громов)
Шрифт:
Уинона думала, что сердце у нее разорвется, когда перед нею предстал тот, кого считали мертвым и кто в ее грезах всегда был живым. Молча, как когда-то и расставались, встретились брат и сестра. После минуты молчания Токей Ито тихо спросил:
— Есть изменники в ваших палатках?
— Изменники уехали на службу к Длинным Ножам. Белая Роза, жена Шонки, тут, но ее язык не произнесет ни слова.
— Пойдем!
Брат, с сестрой двинулись на холм и по склону вниз к стойбищу. Путь был невелик, но они шли так медленно… Каждый шаг, который он делал вместе с сестрой, приближал его к дому, к своим. Наконец брат с сестрой подошли к Чапе — Курчавому, который шел им навстречу.
— Это ты! — Он потер
Четверо детей смотрели вслед этой небольшой группе, которая исчезла в палатке. И мальчикам, и девочкам было не по себе, как будто бы на их глазах совершилось чудо. Это и было чудо для Уиноны, не перестававшей ждать. Брат вернулся!
Когда молодой вождь, Чапа — Курчавый и Уинона вошли в большую типи, Токей Ито попытался разглядеть в полутьме хозяина палатки. Но Четанзапы не было. Только Монгшонша, его жена, сидела тут и поглаживала детскую колыбельку. На ободе, над головной частью ее, среди черных перьев еще висели игрушки, которым играли маленькие детские ручки.
Токей Ито и Чапа — Курчавый сели у очага. Уинона подошла к Монгшонше и села рядом с ней.
— Вот ты и снова с нами, — сказал, глубоко вздохнув, Чапа.
Уинона подала брату мешочек с ягодами. Он поел их.
— Мустангов вы еще не всех убили, — сказал наконец молодой вождь, и никто не догадался, почему именно о лошадях он заговорил прежде всего.
— Хавандшита, жрец, не захотел. Сперва мы сами должны умереть, а уж потом мустанги, — ответил Чапа — Курчавый.
— Вы решили умирать здесь от голода? — голос вождя стал резок и отрывист: он сидел напротив товарища своей юности, но чувствовал себя среди людей, которые разрушили его палатку, в то время, как он был в плену.
— «Умирать от голода?» — проговорил Чапа немного смущенно, но и с возмущением. — Кто спрашивает об этом, кроме тебя? Для Длинных Ножей мертвый дакота — лучший дакота.
— Но вы-то хотите жить?
— Нам надо попробовать. Придет весна, и животные станут понемногу пастись… мы сможем посеять…
— На этой земле?
— У нас нету другой.
— Вы приняли решение разрушить мою палатку и меня не принимать к себе?
Чапа опустил взор:
— Изменники пришли и сломали палатку. Потом Шонка выступил на собрании совета. В руках у него было оружие… Мой брат и вождь… мы думали, что ты уже давно убит.
— Все молчали?
— Нет. Четанзапа вступился за тебя. Он боролся. Красные Крыло пал от его ножа. Четанзапе пришлось бежать.
— Иди к старому жрецу Хавандшите и проси его, пусть он тотчас созовет собрание совета. Я хочу кое-что сообщить мужчинам рода Медведицы, хочу им сказать, что нам теперь делать.
— Сейчас? Ночью?
— Сейчас, — повторил Токей Ито тоном, не допускающим возражения.
— Хау. Ты вернулся домой. Я исполню твою волю.
Молодой вождь остался сидеть у огня. Он оглядел все вокруг. Убранство типи было как и в прежние времена. Палатки рода Медведицы не были втянуты в тяжелую борьбу севернее Блэк Хилса, и семьи сохранили еще все свое имущество, кроме оружия. Токей Ито незаметно наблюдал за сестрой. Уинона шила куртку из шкуры бизона мехом внутрь, какие обычно носят дакота в зимнюю пору. Ее руки легко и уверенно направляли костяное шило, и она, казалось, вся поглощена своим делом. Сделав последние стежки, она спрятала кусочек сухожилия, который служил ей ниткой, опустила шило в вышитый карманчик на поясе. Подняв готовую куртку обеими руками, она придирчиво осмотрела свою работу. Кажется, все было в порядке. Она встала, подняла несколько лежащих на полу друг на дружке больших медвежьих шкур и достала подшитые мехом мокасины. Куртку и мокасины она подала брату, дала еще горшочек с медвежьим салом и лоскуты кожи,
Уинона закончила снегоступы, а Чапа все еще не возвращался. Уинона снова отодвинула шкуру медведя в сторону, подняла кожаное прикрытие с пола и показала брату кусок дерна, который можно было поднять. Под ним оказался сверток с оружием, которое молодой вождь оставил, отправляясь на форт для переговоров: белый костяной лук, гибкая палица, боевой топор. Это оружие держать в резервации было запрещено. Токей Ито увидел также, что на полу лежат тяжелые кожаные полотнища его собственной типи. Значит, оружие и палатка сохранены!
— Они уже не раз обыскивали палатку, Шонка и его подручные, — сообщила Уинона брату. — Когда они приходят в стойбище, они всегда ищут оружие. Но до сих пор ничего не нашли.
Вождь снова сел к огню. Его щеки горели от лихорадки. Неплохо бы погреться в потельне. Но времени для этого у него не было; Чапа — Курчавый так и не возвращался. Уж не чинит ли Хавандшита препятствий? Этот могущественный старый жрец стойбища и молодой военный вождь еще никогда не могли понять друг друга. Единственно кто мог в стойбище успешно поспорить с авторитетом жреца — это Унчида, мать Матотаупы.
— Жива ли наша старая мать? — спросил, следуя ходу своих размышлений, Токей Ито; голос его дрогнул.
— Жива… Она в палатке Хавандшиты…
Токей Ито ничего не ответил. Он продолжал ждать Чапу. Время тянулось и тянулось, а молодой вождь так и сидел в одиночестве у огня. Никто из воинов не пришел его приветствовать. Или Чапа — Курчавый не отважился заглянуть по пути ни в одну палатку? Или и верно никто не желает навестить бывшего вождя, не испытывает радости видеть его?..
В палатке жреца собрались три человека: они принадлежали к трем разным поколениям: Хавандшите было более девяносто лет, Унчиде — за шестьдесят, а Чапе — Курчавому только что исполнилось двадцать четыре. Чапа докладывал о вернувшемся.
Хавандшита не отрываясь смотрел на маленькое неспокойное пламя очага. Унчида сидела в стороне и наблюдала за жрецом. Его старое, изборожденное морщинами, неподвижное, словно деревянная маска, лицо было темным. Волосы седые. Губы тонкие, но рот не ввалился. Нелегко было разгадать этого человека, но ведь и сам он, говорящий загадками и копающийся в самом себе, не мог разобраться в собственной жизни.
И вот опять возвратился этот Токей Ито.
Хавандшита хорошо помнил день, когда сын Матотаупы, который носил еще имя Харка, в первый раз оказался его врагом.
Девять лет тогда было сыну вождя, и палатки рода Медведицы стояли на лугу у южных склонов Блэк Хилса. Был превосходный день в преддверии весны. Для Хавандшиты это был примечательный день. Он хотел выбрать себе нового помощника. Его подручный и преемник был убит в борьбе с абсароками. Долго он присматривался к мальчикам стойбища, и наконец его выбор пал на Харку, старшего сына Матотаупы. Стать помощником жреца — это высочайшая честь.
Харка — Твердый Как Камень, Ночной Глаз, казалось, обладал всеми качествами, которые были нужны Хавандшите. Он был смышлен, крепок, не болтлив и спокоен, насколько это можно было требовать от ребенка. Прежде чем явиться вечером в палатку отца и сообщить свое решение, Хавандшита хотел понаблюдать за мальчиком в последний раз. Ночь перед этим протекла счастливо. Во сне старику приснилась большая змея, он разговаривал с ней, и решение, к которому он пришел, стало для него решением духа.