Токсичная любовь
Шрифт:
– Эврика! – разрезал ночную тишину голос Загорского. Мы вопросительно посмотрели на него.
– Тебе нужно совратить малышку Регину! Это же гениально. Это будет сильнейший пинок под зад Стасику.
Артем посмотрел на него, словно на умалишенного:
– Ты что мелешь, пьянь. Она живой человек, а не игрушка в войне братьев.
Игорь лишь отмахнулся от Холода, как от назойливой мухи. Его внимание было полностью сосредоточено на мне.
– Сам подумай, Захар. Это будет лучшее, что ты сделаешь в своей жизни. Совместишь приятное с полезным. Брату насолишь и сам развлечешься, – продолжал умасливать меня друг, словно девственницу на первом
– Нет, это, определенно, плохая идея! Как ты вообще такое можешь советовать?! А если бы это была твоя сестра, и вот такой имбицил, – кивок в сторону Загорского, – строил бы такие планы насчет Маши, – эмоционально парировал Артем. Сейчас они напоминали мне мультяшных ангела и демона, которые сидят на плече человека. Один пытается направить на путь истинный, другой стремится совратить.
– Посмотрел бы я на человека, который воспользовался бы Машкой… – сказал Игорь, но я его уже не слышал. В моем мозгу красной лампочкой замигал сигнал. Ведь Загорский прав. Совратив малышку Реги, я отомщу брату с лихвой. А влюбить в себя девушку особого труда не составит. Я могу быть очаровательным, когда мне это нужно.
Оставив двоих друзей спорить о том, что плохо, а что хорошо, я сел в машину и рванул со стоянки.
***
Какой-то звук настойчиво проникает в мой мозг. По внутренним ощущениям сейчас глубокая ночь. Переворачиваюсь на другой бок и понимаю, что мой организм не ошибся, кругом темнота. Не открывая глаз, протягиваю руку к телефону и сонным голосом отвечаю.
– Миллер.
– Алло, привет, босс. Я очень плохая девочка. Я вела себя отвратительно. Ты можешь приехать и наказать меня? – произносит пьяный женский голос в трубку, а на заднем фоне раздается дикий хохот. Нехотя открываю один глаз и смотрю на имя звонившего. Вольская. Но это не она. От ее голоса со мной что-то происходит, а сейчас я просто раздражен.
– Накажу, обязательно накажу. Будь уверена. Жди. Я спать. Чтоб больше не звонила, – рявкнул в трубку и нажал на отбой.
Сон как рукой сняло. Остаток ночи тупо пялился в потолок. Сука! Ненавижу, когда меня будят. Я сплю пять часов в сутки, и это священное время. В голове настоящая вакханалия началась. Куча мыслей: работа, сделки, партнеры. Все это – словно гремучая взрывоопасная смесь, и последний ингредиент для взрыва – Регина, мать ее, Вольская.
Сука. Ни одна баба так не говорила со мной. Черт, всегда был уверен в себе. Избалован женским вниманием. Даже по юности, когда был нищим, словно церковная мышь. Всегда один и тот же сценарий.
А эта… Столько в ней самоуверенности, столько спеси. Так и хочется выбить из нее эту дурь. Бесит. Не могу никак разгадать ее, раскусить. Словно актриса. В одну минуту холодная, как лед, а в другую уже смотрит на меня так, будто умоляет глазами взять ее сию же минуту. Только прямым текстом не говорит. Играет со мной, сучка. Если перед тем, как лечь спать, я отбросил мысль о соблазнении Регины, то сейчас этот план снова показался мне заманчивым.
***
Утро встретило меня со всей беспощадностью. Голова раскалывалась, тело ломило, и настроение было ниже цокольного этажа. Контрастный душ практически не исправил ситуацию. Натянув на себя футболку, спортивные штаны и кроссовки, схватил ключи от машины и быстро спустился вниз по лестнице.
Каждое воскресенье мы с отцом занимаемся в спортзале, поэтому с утра пораньше я мчу по пустому шоссе в сторону дома старика. Надеюсь, потолкав железо, хоть немного исправлю настроение.
Отзанимавшись часа три,
В какой-то момент своей жизни отец вдруг решил, что пора уже признать мое существование. С тех пор мы каждое воскресенье проводили в спортзале его дома. Только он и я. Мы никогда не разговаривали, просто молчали, но в этом молчании было больше слов, чем если бы они произносились. Конечно, я злился на отца, ненавидел. Помню, в детстве не понимал, почему он не может дать нам денег, чтобы мы смогли поесть что-то, кроме перловки с пережаренным луком, запивая ее водой из-под крана. Не понимал, почему он не может купить мне кроссовки, которые не промокают в дождь, или нормальную зимнюю куртку, которая хоть немного согревает. Мама не говорила о нем, я и не лез с расспросами. Только потом тетя Люба рассказала, что мать отказалась принимать от отца какую-либо помощь. Поэтому я и согласился встретиться с ним, когда он захотел. Мама никогда не говорила мне, что не желает, чтобы я с ним общался, но я сам знал, что это разбивает ей сердце, особенно, когда взял его фамилию. А я не понимал, почему должен отказываться от всех привилегий, принадлежащих мне по праву, только потому, что когда-то маме он сделал больно.
Я уже был на полпути к выходу, как голос отца остановил меня.
– Захар, – я повернулся вполоборота и посмотрел на Матвея Игоревича.
– Я перенаправлю к тебе одного клиента. Будь убедительным, сделай так, чтобы он выбрал именно нас для сотрудничества. Если дело выгорит, наша прибыль возрастет в несколько раз.
– Почему мне? Почему не Стасу? – спросил я прежде, чем успел подумать. Отец устало взглянул на меня и ответил:
– Потому что я знаю, что именно ты сделаешь все правильно.
Глава 8
Думал, собрание никогда не закончится. Голова болела нещадно, такое чувство, что там завелись какие-то недофиксики и вместо ремонта занимаются поломкой. Попросил секретаршу принести мне аспирин или пистолет. Еще, как назло, всем срочно что-то понадобилось от меня. Конечно же, я ведь такой незаменимый. Сидел, просматривал бумаги, когда в кабинет легонько постучали. Я запрокинул голову к потолку и помассировал переносицу, стук повторился.
– Заходите, – на пороге появилась Регина с распущенными волосами и в одном из своих обтягивающих платьев. С начала рабочей недели уже прошло несколько дней, и я ни разу не видел девушку, хотя и знал, что она на работе. Убежден на сто процентов – избегала меня, как только могла. Вольская уверенно зашла в кабинет, плавно покачивая шикарными бедрами в такт шагам. Откинувшись на спинку кресла, я наблюдал за ее приближением.
– Захар Матвеевич, – подчеркнула девушка свое обращение, на что я лишь улыбнулся, – посмотрите вот эти документы?
И аккуратненько так пододвинула папку к лежащим тридцати. Я сперва посмотрел на документы, затем медленно перевел взгляд на нее, подмечая каждую деталь. Девушка старается показать, что расслаблена. Но от меня не ускользает нервозность в ее движениях, во взглядах украдкой. Не смотрит в глаза, словно боится меня. Ее дыхание рваное, нервное, а руки в замок сцеплены. На пальце сразу же заметил помолвочное кольцо и сжал челюсть.