Толерантные рассказы про людей и собак
Шрифт:
Смотрю, он тоже футболку снимает.
Просит:
– Надень свои мартинсы, пожалуйста.
Я:
– Зачем это?
Он:
– Я их тебе вылижу.
А что, – говорю, – это мысль. Приятно видеть, что раши свое место знают.
Ну и надел, мне жалко, что ли? А он уже весь дрожит от нетерпения. На колени рухнул, ногу мою обхватил – и давай лизать. Так и впивается. Я прямо сквозь кожу его язык почувствовал.
Говорю:
– Дай я помою сначала, на них же типа бациллы всякие.
А он уже второй вылизывает,
Такса тоже сунулась лизать, хоть в антифа и не состояла. Максим на нее как зарычит! Мне даже не по себе стало.
А он, значит, подбирается к джинсам.
Я ему:
– Не надо, они два месяца не стираны.
Он:
– Да, мой фюрер! – И снова мартинсы лижет. Послушный, хуле. Если вся антифа такая будет, я только за.
Спрашиваю:
– Ну, кто из нас раб и русское быдло?
Он:
– Я, мой фюрер! Я твой раб и быдло.
Я:
– Повтори.
И он повторяет.
А я ему:
– Скажи, что ты ссаное чмо и пидор сортирный.
И он говорит:
– Да, я ссаное чмо и пидор сортирный. И ты можешь на меня нассать.
Я смутился немного, все-таки квартира чужая. Неудобно этой тете Вере на пол ссать, хоть она и ОГФ.
Отвечаю:
– Нет, это для другого раза отложим. Я тебя где-нибудь на помойке обоссу.
Макс обрадовался. Сказал, на помойке даже интереснее. А я ему ногу на спину поставил. Чтобы не отвлекался. Он задышал тяжело и снова лизать начал, а мне так хорошо стало, не передать. Когда я два года назад руку рэперу сломал, и то так приятно не было. Стою, балдею.
И тут мне что-то бабах по затылку!
Оборачиваюсь, а там твоя мама с тетей Верой и с малым. Это мне твоя мама врезала сумочкой. Тетя Вера сразу таксу в охапку схватила и орет ребенку:
– Иди с Эдиком погуляй!
Сама быстренько камеру достала и снимает. Типа, нравится ей, настоящий артхаус. Про какой-то фут-фетиш пиздеть начала, сроду о таком не слышал.
Макс не заметил даже, что они вернулись. В ногу мне вцепился и лижет, а мама твоя смотрит разинув рот, как дура.
И вдруг ее прорывает:
– ПИДОР ВОНЮЧИЙ, ОТОЙДИ ОТ МОЕГО МУЖА!
А Макс – не вставая с колен:
– Что, завидуешь?
Я говорю:
– Чо ты взъелась? Как пизду лизать – она первая, а как берцы – так сразу ахтунг?
И тут твоя мама принялась орать. Она где-то полчаса орала. Сначала – что пидоры позорят оппозицию перед лицом общего врага. Типа, когда вы стоите у стенки с завязанными глазами и чувствуете запах оружейной смазки, а на вас направлены винтовки ебаной кремляди, вам не до анального секса. Потом начала втирать, что пидорам насрать на общие интересы. Они их подменяют своими, шкурными. И вообще, гомосексуализм – это психическая болезнь, так что в «Другой России» пидоров быть не должно.
Тетя Вера говорит:
– Так-так… Что за гомофобские настроения? Один взрослый человек лижет другому боты по взаимному согласию. Не член сосет,
Танька аж покраснела от злости:
– Кто это не такой, как мы? Он всю жизнь гомофобом был!
А я так, спокойно:
– Кто это гомофоб? Я толерантен. Сексизм и гомофобию – на свалку.
Тут твоя мама за руку меня схватила – и тащит. Я машину вести не мог, потому что сильно нажратый был, так она за руль села, и ничего, доехали – правда, без переднего бампера и правой фары…
Папа допил пиво и замолчал. Диме стало очень жаль папу – такой он был грустный.
– Пап, ты чего?
– Ничего, сын. В жизни каждого мужчины бывает момент, когда он понимает, что делал что-то неправильно. И чем скорее ты это осознаешь, тем меньше времени будет упущено.
Дима честно признался, что ничего не понял. А папа погладил его по бритой голове и сказал:
– Вырастешь – поймешь.
И тут, дорогой читатель, зазвонил телефон. Мама на кухне хотела взять трубку, но папа отобрал:
– Это меня, – и долго с кем-то трепался про ремонт, а потом повеселел, переоделся и начал зашнуровывать ботинки.
– Ты куда это собрался? – спросила мама.
А папа покраснел и ответил:
– На помойку. Мусор выносить.
Папа и постмодернизм
Любишь ли ты читать, дорогой читатель? Что, серьезно? И Димина мама тоже любит, поэтому она очень умная, а папа глупый. Мама весь вечер сидит за компьютером, а папа моет пол, выносит мусор и играет с Димой. Папа мог бы поиграть и с мамой, но мама говорит, что у них с папой когнитивный диссонанс.
Раньше папа читал Диме перед сном хорошие книжки – про советского мальчика по имени Дениско, про Маугли, про Винни-Пуха, про Карлсона и про немецкую девочку, с которой детям не разрешали водиться. Диме это нравилось намного больше, чем отстойный голубой щенок, которого любит мама.
Но две недели назад с папой что-то случилось. Он, как обычно, забрал Диму из садика, привел домой и сказал:
– Займись чем-нибудь.
Потом папа взял какую-то толстую книжку и начал читать про себя, а Дима пускал в ванной кораблики и залил соседей. Папа испугался, быстренько все вытер, а когда позвонили в дверь, притворился, что никого нет дома.
Дима долго просил папу поиграть с ним, но папа сказал, что Дима ему мешает. Тогда Дима попросил читать не про себя, а вслух, как все нормальные люди, но папа ответил, что это книжка для взрослых и Дима все равно ничего не поймет. Диме пришлось смотреть отстойную передачу «Спокойной ночи, малыши», «Дом-2» и фильм с тремя голыми дядями в берцах, который папа забыл в плеере.
И так всю неделю. Папа сидел на диване с книжкой, переворачивал страницы и тихо матерился.
– Что, хорошая книжка? – спрашивал Дима.