Только демон ночью (Часть 3)
Шрифт:
Очередь потенциальных политэмигрантов смущенно примолкла, от такого неинтеллигентного пассажа, но хозяин всё равно не отозвался.
– А владельца-то у сумочки нет!
– Резюмировала востроглазенькая дамочка.
– Ты подойди, посмотри, может её итальянцы выставили за ненадобностью, говорят они имеют такую привычку. Выглядит совсем как новенькая. Проинструктировала она мужа.
– Нам пригодится...
Выполняя очередное приказание жены муж послушно подошел к сумочке, ткнул для начала легонько ногой, затем взялся осторожно за ручки и с натугой оторвал от асфальта.
– Это итальяшки
Полученная от супруга информация исчерпала вертевшуюся в женской головке мыслишку о шикарной дармовой сумке. Дамочка обиженно вздохнула и отвернулась. Но подброшенная ею идейка о безхозной сумке не пропала беследно. Идейки и мысли вообще имеют привычку оседать надолго в аидише компф. Особенно если последняя обрамлена лысиной и увенчана бородой.
Преображенная и расцветшая в сером веществе развитом политическими баталиями, отзвуками последних международных событий, статей в газетах, видением вооруженной винтовками охраны на Венском вокзале, подпитанная воспоминаниями о скоростной выброске чемоданов на безвестном полустанке перед Римом, мыслишка преобразовалась в яркую грозную идею-фикс.
– ... Гм... Гм ...
– Прочистил враз пересохшее горло стоящий рядом с нами бородач.
– Слыхал я, право, не знаю уж как и сообщить вам, уважаемые, что террористы имеют препоганную привычку оставлять динамитные бомбы... Хм, Хм .... в местах скопления народа... вблизи очередей, например, банков, магазинов. Вот здесь мы как раз и имеем такое скопление... да тем более евреев, ..., политических эмигрантов, между прочим. Здесь банк рядом.... Всё вместе, по моему - исключительно соблазнительно. Просто оптимальные условия для терракта!
Очередь затравленно колыхнулась и покрепче прижалась к стене, чуть растянувшись, но не потеряв ни единого живого звена. Выпавший, позорно ретировавшийся из наших рядов, скорее всего сохранил бы в случае печального исхода свою бренную жизнь, но навеки потерял бы всякую надежду получить в тот день пособие.
– Может это и не бомба вовсе?
– Попыталась пофантазировать дама с обширным бюстом, заправленным уже на итальянский, заграничный манер в игривую цветастую маечку. Затрепетала, зарделась от собственной смелости.
– Вот, ви, мадам, подойдите и проверте лично.
– Любезно предложил вежливый толстячок с одесским акцентом.
– Ми, такую женщину, завсегда уперед пропустим.
– Ах, я бы с удовольствием, господа, но, ничегошеньки, совершеннно ничего не понимаю в бомбах.
– Отказалась дама, влипая в стену и прикрывая сумкой наиболее рельефные элементы фигуры.
– Может быть среди нас есть специалист по взрывным устройствам?
– Обратился к очереди бородатый.
Гробовое молчание было ему ответом. Даже если кто-то из присутствующих и разбирался в чем-то таком, то не очень торопился афишировать свои специфические знания, вряд ли указанные в заполненных ранее многочисленных анкетах.
Я подумал о деде, тот бы конечно тут же вызвался проверить сумку, но на беду его оставили дома присматривать за эрделем и бабушкой.
– Вообще-то в финскую компанию ...
–
Вопрос о специалисте-минере оказался таким образом закрытым, но сумка по прежнему мозолила глаза, отделенная от живой, дышащей очереди абсолютно пустым пространством, заполненным до пределов человеческих сердец магической, сковывающей мысли и движения жутью. Настолько страшной, что даже проходящие мимо беззаботные итальянцы ощущали её незримое присутствие звериным, шестым чувством. Прохожие окидывали окаменевшую, безмолвную очередь подозрительными взглядами и перебегали, на всякий случай на противоположную сторону улицы. Ужас - вещь интернационально заразная.
Теперь никто в очереди не сомневался в наличии бомбы, а кое-кто даже явственно слышал постукивание запущенного часового механизма. Люди уже не шутили, не разговаривали, не обменивались новостями. Все ждали взрыва. Очень боялись. Хотелось смыться, упасть на пузо и по-пластунски, как учил школьный военрук, заползти за угол банка. Если бы в этот момент пошевельнулся, сдал, дернулся хотя бы один из нас, то все моментально кинулись в рассыпную, крича несусветное и захлебываясь слезами, давя и отталкивая друг друга словно обиженные дети из песочницы. Но ни один из эмигрантов не поддался ужасу, не дрогнул, не дал деру, не покинул поста. Очередь продолжала героически переносить жару и молча страдать от присутствия бомбы.
К подъезду банка, словно лубочная тройка Деда Мороза в Новогоднюю ночь сбывающихся желаний, как Жиглов к сидящему в подвале Шарапову, будто золотая рыбка к сказочному деду, очень своевременно и лихо подкатила синяя машинка с сигнальными фонарями на крыше и крупной, броской надписью Карабинери по борту.
Карабинеры, карабинеры...
– Прошелестело вдоль очереди. Из синего машинного нутра выбрались два красавца, стопроцентных героя, два великолепных представителя сильного пола в шикарных штанах с широкими красными лампасами, в фуражках с огромными кокардами, блестящих портупеях с лакированными патронташами и большими черными пистолетами в кобурах. Старший обладал вдобавок ко всей этой прелести ещё и огромными, гордо торчащими в стороны черными усами.
Спасены!
– Мелькнуло в нашем коллективном мозгу. Но как объяснить этим прекрасным героям женских грёз весь трагизм сложившегося положения? На каком языке поведать о нашем горе, о бомбе, сумке, террористах?
Выбравшись из машины, карабинеры одернули мундирчики, поправили фуражки и став плечо к плечу, размеренными, выверенными десятилетиями усердной практики шагами продефилировали мимо немо страдающей безязыкой цепочки людей. Лишь умоляющие взгляды синхронно поворачивающихся голов сопровождали торжественное шествие законности и порядка. Вот они поравнялись с головой очереди, еще мгновение и уйдут...