Только герцогу это под силу

Джеффрис Сабрина

— Трудно устоять, когда фаэтон с гербом титулованной особы мчится по школьной подъездной аллее, — Венеция вглядывалась через окно. — Это — герцогский герб?

Когда все взоры обратились к Луизе, её сердце начало беспорядочно биться.

— Это должно быть Фоксмур, собственной персоной! — воскликнула Элиза. — Как романтично для вас, мисс Норт! Он настолько сражен, что преодолел весь этот путь от города, чтобы найти вас!

Леди помоложе прижали руки к груди и вздыхали в приступе полнейшего девичьего восторга.

— Не

глупите, — собственные руки Луизы охватила безумная дрожь, и ей пришлось спрятать их в складках юбки из розового в крапинку муслина. — Это вероятно кто-то из родителей.

Миссис Харрис приподняла бровь.

— Помимо того, что никакой герцог никогда не соизволил бы зачислить свою дочь в эту школу, я сомневаюсь, что кто-нибудь из наших родителей пользовался бы фаэтоном. Они для холостяков.

— Герцог никогда бы не поехал за мной, — Луиза разозлилась, когда другие начали усмехаться. — Это чей-то кузен или поклонник.

Это не мог быть Саймон — она ясно дала понять, что он её не интересовал, ни сейчас, ни когда-либо.

Однако он продолжал оставлять великолепные лилии, и с каждым букетом одну и ту же записку: «Уверен, мы можем, по крайней мере, быть друзьями» и подпись, «Ваш Саймон.» Не «герцог» или «Фоксмур.» Саймон. Как будто он никогда не обижал её. Как будто она никогда не была причиной его ссылки.

Как будто он, по всей вероятности, не водил компанию с ее врагами даже теперь.

Не поэтому ли он всё это затеял? Может, члены парламента попросили его отвлечь её от деятельности? Такого исключать нельзя, они на это способны, — да и он тоже. Она и на минуту не поверила, что он в самом деле хотел быть ее «другом.»

— Фаэтон останавливается! — Элиза наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. — Джентльмен выходит. На нём кобальтово-синий сюртук, светло-голубые брюки, и ботфорты. Как же мне нравятся мужчины в ботфортах, — она повернулась к ним с улыбкой, её карие глаза блестели. — Исключительный красавец.

— Молодой, к тому же, — добавила Венеция. — Ему не больше тридцати.

— Тридцать три, — выдохнула Луиза. Когда они засмеялись, она выпятила нижнюю губу. — Если это брат Регины. И, вероятно, это не он.

— Посмотрите, у него обезьяна, — воскликнула Элиза.

Луиза застонала. Замечательно. Этот проклятый мужчина довёл её до изнеможения. Возможно, у неё получится незаметно уйти по чёрной лестнице к конюшням… но нет, она не могла уехать без Регины.

Она повернулась к миссис Харрис.

— Где ваши копии Лондонского Обозревателя? — когда школьная директриса заморгала, она добавила, — те со статьями мистера Годвина. Они в вашем кабинете? Я пойду, посмотрю…

— Откровенные прятки не доведут тебя до добра, — добавила Регина. — Я знаю моего брата — он найдет тебя.

— Тогда правильно, нечего с ним связываться, — Луиза достигла двери. — Я же сказала вам, меня нельзя беспокоить его визитами, когда у нас есть незавершённая работа.

— Регина

права, дорогая, — сказала миссис Харрис. — Ты не можешь вечно его избегать. Ты ему прямо скажи, что не увлечена им, и положи этому конец.

— Я уже пробовала это на празднике. И весьма ясно дала понять, как мне кажется.

— Однако он продолжает преследовать тебя, — Регина выгнула одну белокурую бровь. — Должно быть, ты не очень убедительна.

— Я не верю, что она избегает герцога, — воскликнула одна из девочек.

— Я не верю, что она избегает человека, который когда-то управлял Индией, — Элиза скривила губки. — Кого заботит, что он — герцог? Третий кузен моего отца — герцог, и он — дурак.

— Мисс Креншоу! — упрекнула миссис Харрис. — Мы не используем слово «дурак», ни при каких обстоятельствах!

— Простите, — пробормотала Элиза.

Луиза подавила улыбку, вспоминая такие же дискуссии со своей гувернанткой. Элиза, с её неосторожным язычком и многообещающей сельской красотой, напомнила ей, какой она была в семнадцать: упрямой, но наивной, легкой добычей для интригана Саймона.

Но теперь она старше и мудрее. Конечно, ей под силу справиться с надоедливым привлекательным герцогом. И миссис Харрис права — она не может вечно его избегать, не может, живя в доме его сестры. Лучше навсегда уладить с ним отношения.

— Мне надо только быть более решительной в своем отказе.

— Некоторым мужчинам требуется не один раз, — сказала миссис Харрис.

— Особенно, когда мужчина знает, что ты лжёшь, — сказала Регина сухо.

Хмурясь, Луиза посмотрела в лицо невестке.

— Я не лгу.

— Нет? Тогда зачем ты от него пряталась? Боишься уступить его преследованию, — глаза Регины сузились. — Или того хуже — обнаружить, что он изменился. Ты боишься увидеть его таким, каков он есть.

Луиза фыркнула.

— Его заверения, что он изменился, могут одурачить тебя, но не меня.

— А ты знала, что после его возвращения он с Его Величеством не в ладах, как сообщают, из-за возобновлённого интереса Саймона к тебе?

Непрошенная горячая волна возбуждения, пробежавшая по телу Луизы, обеспокоила её, особенно когда она увидела, с какой завистью и благоговением смотрели на неё юные леди.

— Мне с трудом верится, что Его Величество отнесся бы неодобрительно к своему старому советнику.

— Вчера вечером Саймон подчёркнуто покинул Уайтс, как только прибыл король, — упорно продолжала Регина. — Маркус сам это видел. Разве это не доказывает искренность Саймона?

Это, конечно же, её потрясло. Ей хотелось бы знать, уговаривал ли король Саймона отвлечь её в обмен на некоторые политические преимущества. Но если они были в плохих отношениях…

— Разве ты не видишь? — продолжала Регина. — Ты так долго считала его негодяем, что лучше будешь прятаться от своих чувств, чем признаешь, что он изменился.