Только герцогу это под силу
Шрифт:
— Тебе так долго никогда не выдержать, — кокетливо подразнивая, произнесла она.
И когда она, покрутив бёдрами, выгнулась назад, чтобы её сладкая маленькая попка оказалась напротив его твёрдого «петушка», он стал опасаться, что она, вероятно, права. Его восставшая, мучительно напряженная плоть лежала в колыбели её восхитительных ягодиц.
Но Саймон отказывался отдавать ей победу в этом раунде. За время, проведенное со шлюхами из борделя, которых оплачивал его дед, он узнал, как вновь
— Я могу выдержать столько, сколько понадобиться, моя маленькая соблазнительная Клеопатра.
Пусть, раз должна, пользуется своими тампонами, но Саймон обязательно заставит её умолять его, в знак согласия, что в этом браке не только он влюблён до безумия. Он справиться с Луизой — и с собой — пусть даже на это уйдут часы.
И он ласкал её грудь, сначала одну, затем другую: теребил большими пальцами соски, превращая их в упругие вершинки, затем нежно царапал их ногтём, пока она не вскрикнула и не уткнулась грудью ему в руки.
— Я глава этого дома, слышишь? — сдавленно произнес Саймон: едва ли не выше его сил было наблюдать, как она извивается под его руками. Но его преследовал дедов голос, вынуждая собственный звучать грубее, когда он добавил: — Твои тампоны при тебе только по причине моей милости, понятно?
Луиза застонала, но кивнула.
— Больше никаких тайных бунтов, — отрезал он. — Моя жена не будет выставлять меня дураком.
— Я никогда не собиралась… — прошептала она. — Я бы никогда…
— Поклянись, — потребовал он, лаская и лаская её между ног. — Поклянись, что будешь впредь честна со мной.
— Да, Саймон, клянусь.
Саймон погрузил в неё свой палец, лишь настолько, чтобы подразнить, и потом резко вынул.
— Ты принадлежишь мне, — проскрежетал он, потянув далеко назад её бёдра. Скользя своим «петушком» меж её ног, он ласкал им её бархатистую мягкость. — Скажи это. Твоё тело, твой разум, твоя воля… они принадлежат мне.
— А ты? — вдруг вспыхнули глаза Луизы. — Ты принадлежишь мне?
— Я всегда принадлежал тебе, — произнес он, не успев остановить вырвавшееся признание.
— Тогда возьми меня сейчас, — просипела она. — Я молю тебя, муж… покажи мне, что мы принадлежим друг другу…
Саймон так и поступил. Изогнувшись, он так глубоко вошёл в неё, что она дёрнулась, затем с губ Луизы слетел проникновенный вздох чистейшего, восхитительного удовольствия.
Он лишь ещё больше распалился. Он снова и снова двигался в ней, поглаживая спереди её влажную жемчужину, в то время как туда-сюда скользил сзади в её влажном проходе. Он пососал гладкий покат её плеча, затем укусил сзади изящную шейку, жалея, что не может проглотить её целиком.
Чем энергичнее он погружался в неё и
В конечно счёте, они достигли оргазма почти одновременно. Тело Луизы напряглось, перед тем как она пронзительно вскрикнула и осела в его руках. Мгновением позже Саймон достиг собственного экстаза и излил в неё семя.
Его семя, которое никогда не приживётся.
Блуждающая мысль всплыла в его сознании как раз в момент, когда он обнимал её, наполняя, а сердце его неистовой какофонией колотилось в ушах. Он, как можно скорее, выкинул эту мысль из головы.
Время. Ей нужно время. Он мог дать ей время, если должен.
Понадобилось несколько секунд, чтобы дыхание его замедлилось, и чуть больше времени, чтобы его удовлетворённый «петушок» выскользнул из неё. Как только Луиза это почувствовала, то повернулась так, чтобы обнять его за талию и притянуть к себе поближе.
Саймон поцеловал её, завладев сперва её ртом, потом ухом и ложбинкой её горла.
— Это было очень… интересно, — пробормотала она, когда он добрался до её шеи. — Никогда не представляла… занятие любовью таким вот способом.
— Имеется сотня способов занятия любовью, и я хочу, чтобы мы испробовали каждый из них.
В тот самый момент, как на лице её мелькнуло возбуждение, Луиза задумчиво посмотрела на него.
— Где ты научился такому разнообразию любовной близости? За время молодости, которую провёл в борделе?
Саймон вздрогнул, затем вспомнил, что выболтал в гневе.
— Похоже, — уклончиво ответил он, изогнув рот для поцелуя.
Луиза отвернулась.
— Почему ты провёл свою молодость в борделе, а потом… сохранял целибат в Индии?
— К тому времени я пресытился ими, — признался он.
Узнай она когда-нибудь всю правду о том времени его жизни, открыла бы слабое место, которое осталось у него, несмотря на треклятое дедово воспитание. И тогда она бы воспользовалась этим, чтобы управлять им. Он в этом не сомневался.
— Большинство мужчин… — начала она.
— … не обсуждают свою лихую молодость с женами, — закончил Саймон. Подняв её на руки, он вышел из гардеробной. — Это было давным-давно, вряд ли стоит об этом говорить. Я, как и все юноши, бездарно растрачивал своё семя. Но теперь, я достаточно повзрослел, чтобы засеять нечто более плодородное…
Он, застонав, прервался.
— Прости меня, — пробормотал он, пронося Луизу через её спальню, и без остановок добрался до своей.
Она зарылась лицом у него на груди.