Только лучшее
Шрифт:
Когда Берни целовал ее, она чувствовала, как колотится его сердце, и они оба с абсолютной уверенностью знали, что их чувство взаимно и это навсегда.
Глава 7
На то, чтобы найти няню на несколько часов, Лиз понадобилось два дня, и, сообщая об этом Берни по телефону, она покраснела. Что у него на уме, сомневаться не приходилось, и ей было неловко оттого, что все это происходит по предварительному договору, но в их ситуации других вариантов не было. Женщина, с которой она договорилась, обещала прийти к семи и согласилась пробыть до часу ночи.
– Чувствую себя немножко Золушкой, но это не беда, – сказала
– Все в порядке, об этом не беспокойся, – пятидесятидолларовая бумажка перекочевала из его кармана в руку няни, когда Лиз пошла поцеловать Джил перед сном. – Надень сегодня что-нибудь понаряднее.
Она нервничала, как невеста.
– Вроде пояса с подвязками?
Берни засмеялся:
– Это, конечно, заманчиво, но поверх него надень все-таки платье: мы едем в ресторан.
Лиз удивилась. Ей-то казалось, что из ее квартиры они сразу поедут к нему, чтобы «это» наконец произошло. Ей это напоминало чуть ли не хирургическую операцию. Первый раз это всегда неловко, и мысль пойти вместо этого в ресторан показалась ей очень заманчивой.
Они отправились в «Летуаль», где он заказал столик на двоих. Они сидели и беседовали, как всегда, и Лиз понемногу начала расслабляться. Берни рассказывал ей о том, что нового в магазине, о планах на осень, рекламных акциях, показах мод. Открытие сезона в опере прошло с громадным успехом для «Уольфс», впереди ждали другие мероприятия.
Лиз восхищалась его работой: он был бизнесменом до мозга костей и применял принципы здоровой экономики ко всему, за что брался. А при его феноменальном чутье результат был таким, как и говорил Пол Берман: все, к чему он прикасался, превращалось в золото. Если поначалу Берни не хотел уезжать из Нью-Йорка, то сейчас нисколько не жалел, что его послали открывать магазин в Сан-Франциско. По его расчетам, он пробудет в лучшем случае еще год в Калифорнии. За это время они успеют пожениться и пожить здесь несколько месяцев до того, как вернутся в Нью-Йорк и Лиз придется познакомиться с его матерью поближе. Возможно, к тому времени они уже будут ждать ребенка и придется подумать о школе для Джил… но Лиз он пока обо всем этом не говорил. Нет, он ее, конечно, предупреждал, что они вернутся в Нью-Йорк, но пока не тревожил подробностями переезда. Время еще есть, пока нужно подумать о свадьбе.
– Ты хочешь настоящее свадебное платье?
Берни нравилась эта мысль. Пару дней назад на одном из показов в магазине он увидел чудесное платье, которое на ней смотрелось бы великолепно.
– Ты это серьезно? – смущенно спросила Элизабет.
Он кивнул и взял ее за руку. Сегодня Лиз была ослепительна: в белом шелковом платье, которое оттеняло загар, с зачесанными наверх и уложенными в узел волосами. Ее ногти покрывал серебристый лак, что было весьма необычно для нее, и это его порадовало, но он не сказал ей, почему, а наклонился и нежно поцеловал в щеку.
– Да, серьезно. Я не знаю, как это происходит, но иногда просто чувствуешь, когда поступаешь правильно, а когда нет. Я всегда это чувствовал, а ошибался лишь тогда, когда не доверял своей интуиции.
Лиз его прекрасно понимала, но все равно была удивлена столь быстрым предложением руки и сердца, хоть и точно знала, что они не совершают ошибку, что она никогда об этом не пожалеет.
– Лиз, надеюсь, ты сделаешь этот шаг с такой же уверенностью, что и я.
Он смотрел на нее с такой нежностью, что у нее защемило сердце. Они сидели, взявшись за руки, и Берни это нравилось. Он уже предвкушал, как они будут лежать рядом, обнаженные, но сейчас было еще рано об этом думать. Весь этот вечер он распланировал до
– Знаешь, самое странное, что я и так уже уверена, просто не знаю, как это объяснить.
– Лиз, я думаю, всегда именно так и происходит, если чувства настоящие. А то ведь как бывает: живут люди вместе лет десять, а потом вдруг один из них встречает другого человека, и через пять дней они уже поженились… потому что первые отношения не были настоящими, а лишь казались таковыми.
– Да, я думала об этом так же, только не представляла, что это может произойти со мной, – с улыбкой призналась Элизабет.
Ужин был выше всяких похвал: утка, салат, суфле. Потом пара перешла в бар, где Берни заказал шампанское. Они сидели, слушали рояль и негромко переговаривались, делясь мыслями, надеждами и мечтами, как у них уже вошло в привычку. Для нее это был лучший вечер за долгое-долгое время. Теперь, когда она была с Берни, это компенсировало все плохое, что случилось с ней в жизни: смерть родителей, кошмарные отношения с Чендлером Скоттом, долгие годы одиночества после рождения Джил, когда некому было прийти ей на помощь или просто поддержать. И вдруг все это стало неважным, ведь теперь она с ним. Словно вся ее жизнь была только подготовкой к встрече с этим мужчиной, и ей было так хорошо с ним, что абсолютно ничто другое больше не имело значения.
После шампанского Берни расплатился, и они медленно пошли вверх по лестнице, держась за руки. Лиз ожидала, что они выйдут на улицу, но Берни мягко направил ее к лифту, одарив озорной мальчишеской улыбкой.
– Поднимемся выпить? – спросил он шепотом.
– Только если ты никому не расскажешь, – ответила она с улыбкой.
Было всего десять, то есть у них осталось еще три часа.
Лифт поднял их на последний этаж. Не задавая вопросов, Лиз проследовала за Берни через коридор к двери номера люкс. Он достал из кармана ключ и открыл ее. Лиз впервые в жизни оказалась в таком шикарном номере, ничего подобного она не видела ни в кино, ни в своих мечтах. Все здесь было белым, отделано золотом и декорировано шелками, повсюду стояли изящные украшения, под потолком сверкала хрусталем старинная люстра. Освещение было приглушенным, на столике горели свечи, стояла сырная тарелка, в серебряном ведерке со льдом дожидалась бутылка шампанского.
В первое мгновение Лиз лишилась дара речи и только с улыбкой посмотрела на Берни. Какой он внимательный: все продумал до мелочей и сделал с таким вкусом!
– Мистер Файн, вы само очарование! Знаете об этом?
– Я подумал, что, поскольку это будет наш первый раз, все должно быть на высшем уровне.
И у него все получилось.
В другой комнате свет тоже был приглушен. Этот номер Берни сам снял в обеденный перерыв, и до того, как заехать за Лиз, поднялся сюда убедиться, что все в порядке. Он велел горничной разобрать постель и приготовить белье, так что сейчас на кровати был разложен воздушный розовый пеньюар, отделанный перьями марабу, розовая атласная ночная сорочка, а на коврике у кровати стояли шлепанцы.
Лиз невольно ахнула, когда прошла из гостиной в другую комнату и увидела эту красоту. Неужели белье, разложенное на кровати, предназначено не какой-то кинозвезде, а ей, Лиз О’Рейли из Чикаго?
Она поделилась своими мыслями с Берни, и он заключил ее в объятия.
– Ничего, очень скоро Лиз О’Рейли из Чикаго станет Лиз Файн из Сан-Франциско.
Он жадно поцеловал ее и получил такой же страстный ответ, потом бережно уложил на кровать, отодвинув пеньюар в сторону. Это была их первая возможность утолить страсть друг к другу. Желание, накопившееся за три недели, накатило на них, как приливная волна.