Только любовь!
Шрифт:
— В Нью-Йорке так же красиво по вечерам? — спросила она Мигеля, не оборачиваясь.
Он пожал плечами. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.
— Не знаю. Никогда не интересовался этим.
Теперь, когда Виктория упомянула о ночном Париже, Мигель впервые подумал, что, прожив больше недели в этом номере, ни разу не подошел к окну и не выглянул из него. Ему вдруг страстно захотелось это сделать, но он пересилил себя, подошел к бару и налил себе сока. Но что мог сделать глоток пусть даже ледяной жидкости с тем пожаром,
Не смог он и погасить его страсть.
Мигель хотел ее. И для него это было равносильно самому страшному оскорблению.
С одной стороны, его снедали злость и негодование на самого себя. Но с другой — безумное желание обладать этой девушкой.
После доверительных бесед с Беатрис и Уильямом он решил, что, по крайней мере, его будущая жена — наивная и хорошо образованная девушка с безупречными манерами. Оба в один голос уверяли, что Виктория просто-таки образец добродетели и благовоспитанности.
И этот «образец добродетели и благовоспитанности» бросил на произвол судьбы престарелую бабушку, чуть ли не единственного близкого ей человека, чтобы услаждать слух музыкой ровесников с весьма сомнительными моральными принципами!
Мигель со стуком поставил стакан на стол.
Виктория вздрогнула и, обернувшись, посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Что-то случилось? — В ее мелодичном голосе звучала тревога.
— Нет, просто задумался.
Словно подчиняясь неведомой силе, Мигель решительно шагнул к ней. Гнев, страсть, разочарование сплелись в его душе в неразрывный клубок.
Приблизившись к Виктории, он увидел испуг в ее серых глазах. Она боится меня, подумал он, и его грудь стеснилась.
Мигель не хотел, чтобы она боялась его, но еще меньше хотел, чтобы она продолжала вести себя так же глупо. Жизнь сложна, часто жестока, и нечего доверять первому встречному. Уже решив для себя, что никогда не свяжет свою жизнь с этой девушкой, он почему-то стремился предостеречь ее от опасностей, подстерегающих на том пути, который она выбрала.
Сам он уже давно научился не доверять никому, кроме себя. Но он устал. Ему захотелось найти кого-нибудь, на кого можно положиться. К сожалению, Виктория Артрайт никак не подходила на эту роль.
И тем не менее он разрывался между порывом выгнать ее и мучительным желанием отвести в спальню. Хотел обнять ее, дотронуться до ее бархатистой кожи и при этом почему-то с горечью осознавал, что у них нет и не может быть общего будущего.
Сложившая ситуация приводила его в бешенство. Он обвинял своего отца и родственников Виктории за такой жестокий обман. Ругал себя за то, что наивно поверил в невозможное.
Завтра же он позвонит Уильяму и Беатрис и откажется от свадьбы. Теперь ему хотелось, чтобы вся эта история окончилась как можно быстрее…
Все правильно и в то же время неправильно, думала Виктория, глядя на Мигеля. Взаимное влечение между нами очевидно. Это читается в его взгляде, в
— То, о чем ты сейчас думаешь, — это очень важно? — спросила она.
— Да, — ответил Мигель и, положив руки ей на плечи, притянул к себе.
Его односложный ответ был не таким волнующим, как его горячий взгляд. Виктория невольно почувствовала себя сладким десертом, который собираются съесть. Сердце девушки то пускалось в пляс от радости, то замирало от ужаса. А внутренний голос настойчиво нашептывал, что разумнее отказаться от плана и вернуться домой…
— Как далеко ты собираешься зайти, Клоранс? — спросил Мигель, скользнув руками вниз по ее плечам и сжав локти девушки.
Острое возбуждение пронзило ее, мешая прислушаться к доводам рассудка. Тело словно одеревенело, стало непослушным.
— Как далеко? — чуть ли не со злорадством повторил Мигель, сильнее стискивая ее руки.
Виктория была на грани обморока.
— Но ты же говорил… — еле слышно начала она с дрожью в голосе и испуганно замерла.
Мигель был намного сильнее ее. В его руках Виктория чувствовала себя беззащитной и беспомощной. Как же опрометчиво она поступила, согласившись прийти сюда!
— Что — говорил? — Его голос звучал настороженно, брови нахмурились.
Но от этого он показался Виктории лишь еще более привлекательным и манящим. Как привлекательной и манящей может быть бездонная пропасть.
У него наверняка было множество романов. Он так красив, так… сексуален!
— Там, в ресторане, ты сказал, что хочешь и мое тело, и мою душу…
Мигель ничего не ответил, явно ожидая продолжения.
Виктория облизнула пересохшие от волнения губы.
— Скажи… что ты во мне нашел? Мне всего двадцать. Ты на целых пятнадцать лет старше… Чем я привлекла тебя?
Он снова не ответил, но его рот сжался в тонкую линию. И пока длилось молчание, Виктория уже обо всем догадалась сама. Он хотел ее душу, потому что та была частью ее тела. Потому что именно тело он вожделел в первую очередь.
— Я еще не ответил, поэтому не додумывай ответ за меня, — наконец сказал Мигель, приподняв ее голову за подбородок. — Ты красива и при этом еще талантлива. Не забывай, я слышал, как ты играешь на фортепиано.
— А еще на скрипке и гитаре, — зачем-то добавила она.
— Ты хорошо образованна. И хотя одеваешься не лучшим образом, у тебя прекрасные манеры.
— А мужчины любят девушек с хорошими манерами?
Он состроил пренебрежительную гримасу и сощурился.
— Некоторые — да… Но то, что происходит между нами, не имеет никакого отношения к любви. Все дело в сексе. Хотя, думаю, ты и так это знаешь. Ведь только ради секса ты и пришла сюда.
Слово «секс» прозвучало у него резко и презрительно. Но сексуальный опыт — это то, что она стремилась получить. И именно на Мигеле она сама остановила свой выбор.