Только между нами
Шрифт:
— Собираешься домой, Стелла? — догоняет меня голос Матвея, когда я иду по коридору.
— А ты хотел предложить подвезти меня на своей несуществующей машине?
От досады на себя даже глаза прикрываю. Ну к чему весь этот неместный сарказм? Парень ведь просто спросил, собираюсь ли я домой. И для чего этот укол про машину? Ему двадцать два, родом из не самой благополучной семьи. С его талантами ещё успеет обзавестись дюжиной дорогих тачек.
Сбавляю шаг и оборачиваюсь. Моя злость на мужа не должна литься на окружающих людей. Я умею признавать свои ошибки.
Матвей тоже останавливается и вопросительно
— Извини, ладно? В связи с первым рабочим днём я немного заведена.
— Извинения приняты. — Его ярко-очерченный рот дёргается в улыбке. — Надеюсь, в ответ ты не ждёшь, что я начну извиняться за сказанное в зале совещаний. Я-то был спокоен и говорил вполне серьёзно.
— В любом случае ты прекратишь это делать. Завтра нам нужно будет собраться для обсуждения текущих дел.
Он снова бесцеремонно шарит глазами по моему лицу и шее.
— У тебя или у меня?
— В моём кабинете, — твёрдо произношу я, не желая поддерживать эту игру в двусмысленность.
— Тебя проводить?
— Что?
— Твоя машина, — терпеливо поясняет Сопляк. — Она ведь на подземной парковке? Я могу тебя проводить.
— Нет, не нужно, — бормочу я и отворачиваюсь, чтобы продолжить путь в свой кабинет. — До завтра.
Роман возвращается домой, когда на экране телевизора крутится второй по счёту фильм. Застыв, я вслушиваюсь в звуки, раздающиеся в прихожей: стук сбрасываемой обуви, шорох опустившегося на комод портфеля, который муж постоянно таскает с собой. Я не иду его встречать. Больше нет. Это раньше неслась, да так, что ступни едва касались пола. Не терпелось вдохнуть его запах, заглянуть в глаза, чтобы узнать, как он. Спокоен ли, раздражён или просто устал?
Всё это у нас было: трепет от домашних встреч, объятия, приветственные поцелуи. Как мы вообще докатились до того, что имеем сейчас?
— Кино смотришь, — его ровный голос из дверей гостиной констатирует очевидное. — Что за фильм?
Этот неожиданный вопрос заставляет меня повернуть голову и моментально вздрогнуть. В руках Романа зажат букет. Пожалуй, слишком большой и помпезный для простых извинений, но разве это имеет сейчас значение? Я ведь простая женщина, и у меня есть те же слабости, что и у других. Сердце ёкает, и колени пружинят, поднимая меня с дивана. Этот букет — наивная надежда на то, что с этой самой секунды время повернёт вспять и мы с ним снова станем прежними. Без накопленных обид, непонимания, равнодушия, язвительности и горечи. Кажется, будто цветы — это тот самый знак.
— Мне? — Я смотрю на атласные розовые лепестки, а потом мужу в глаза.
— Ну а кому ещё. — Его голос теплеет: — Надо же одному из нас сделать первый шаг.
— Спасибо. — Прижимаю букет к себе, ощущая забытый трепет на кончиках пальцев. Хочется что-то сделать, сказать, спросить. — Ужинать будешь?
Рома развязывает галстук и привычным движением сбрасывает его в кресло.
— Нет. Поел. Серпухов позвонил по дороге. С ним в «Рауле» пересеклись.
Ароматная тяжесть в моих руках не позволяет задать резонный вопрос: «Какого хрена?» Отвернувшись, я иду на кухню разыскивать вазу побольше. В нашем доме давно не было цветов.
— Завтра
— А должна? — спрашиваю как можно мягче.
— На всякий случай решил спросить. В конце недели «ТрансТех» конференцию в Минске организует. Мне списки нужно утвердить. Поедешь?
— Почему нет. — Я небрежно пожимаю плечами, хотя внутри уже вовсю искрит предвкушение.
Самолёт, такси, вереница новых лиц, фуршет, гостиничные номера… Это как раз то, чего я хотела. Новые впечатления, смена декораций. Да, да, да.
— Ладно, — Рома откупоривает бутылку с минералкой и делает глоток. — Завтра подпишу. Спать идешь?
— А ты сам полетишь? — спохватившись, уточняю я.
— Нет. — Шумно отфыркнувшись, он возвращает воду на стол и начинает расстёгивать рубашку. — Всего четыре человека полетит вместе с тобой. Времени нет, да и места ограничены.
— А кто ещё?
— Кудосов, Марьина и твой фаворит Данилов. — Глаза Ромы начинают весело поблёскивать. — Невзлюбила ты его, да? Ладно, потерпишь. Пиздюк — ну и хер с ним. Пусть образовывается.
На деле я совершенно не расстроилась, а спросила просто из любопытства. Какая мне разница, кто полетит. В экономе мне с ним не сидеть, да и в один номер нас не заселят.
Мы с мужем поднимаемся в спальню на второй этаж, раздеваемся и ложимся. Рома по привычке утыкается в телефон, но принесённый им букет заставляет меня это проглотить.
— У тебя новый одеколон? — Придвигаюсь к нему вплотную и касаюсь губами плеча. — Или это от того, который я тебе дарила, остаётся такой шлейф?
— Знаешь же, что я в запахах не разбираюсь, — рассеянно звучит в ответ. — Это твой.
Я, конечно, узнаю свой подарок, просто мне нужно было что-то спросить. Прижимаюсь к мужу крепче, скольжу ладонью по его животу.
Тяжёлый вздох.
— Стелла, давай не сейчас. Устал, хочу спать.
Я жмурю глаза. Твою мать, как же обидно. Устал — так усни, что ли, а не пялься тогда в телефон. Мне и так сложно проявлять инициативу. Каждый раз как через себя переступаешь… Потому что уже не помнишь… Не веришь в себя как женщину. Сексуальность, раскованность, авантюра… Нет, мы о таком давно не слышали. Букет — это ни хрена не знак.
— Ладно. — Я отдёргиваю руку и откатываюсь на свою половину кровати.
Подушка жжёт щёку холодом, собирая по телу ледяные мурашки. Я подбираю ноги и обнимаю себя руками в попытке согреться.
— Не обижайся, котёнок. Действительно спать хочу.
Я глубоко вдыхаю. Конец недели. Самолёт. Минск. Новые эмоции. Новые впечатления. Наплевать.
8
Стелла
— Ира, передашь это Роману Анатольевичу, когда он вернётся. — Я кладу стопку документов на стойку ресепшена, не без раздражения чувствуя на себе внимание Сопляка, стоящего неподалёку.
Вчера, когда я уходила, он тоже торчал здесь. Можно сделать ему замечание, что рабочее время не предназначено для флирта с секретаршей, но не хочется выглядеть желчной горгульей. Пусть Роман сам со своим вундеркиндом разбирается. К тому же Сопляк вполне может вообразить, что его комплименты в мой адрес возымели эффект, и теперь я воспринимаю его серьёзнее, чем просто недоразумение.