Только мои грёзы
Шрифт:
Она нервно засмеялась. С пронзительной нежностью он смотрел на ее головку у него на плече. Только настоящий мерзавец мог сознательно ранить такое нежное создание, как Мин. Поэтому Джулиан и колебался. Будь он сам менее чувствительным, он отверг бы сомнения и принял ее любовь независимо от того, богата Мин или бедна.
Пока он все искал слов, чтобы сказать ей что-нибудь, чтобы не ранить ее, она подняла на него свои лучистые глаза и улыбнулась. Эта трогательная улыбка любящей
— Ты ведь тоже немножко любишь меня, правда, Джулиан? Думаю, да… хотя не знаю, почему я так думаю.
Лицо Джулиана вспыхнуло, глаза заблестели.
— Господи, какие дивные заключения ты делаешь, милая моя. Ты сама не знаешь, как можешь быть желанна для мужчины.
У нее перехватило дыхание от слов «милая моя». Она прошептала:
— Я не хочу быть желанной ни для кого, кроме тебя.
Он привлек ее к себе, затем вдруг отпустил и отступил на шаг.
— Я очень люблю тебя. Но я не могу просить твоей руки по многим причинам, поэтому не могу сблизиться с тобой. Это — горькая правда.
— Почему? Я понимаю, я вешаюсь тебе на шею. Мне должно быть стыдно. Верно?
— Нет! — чуть не закричал он. — Нет! Тебе следует гордиться своей искренностью и естественностью. Но я не уважал бы себя, если бы воспользовался преимуществами, которые ты можешь дать.
Мин решила еще побороться за свое счастье. И в этой странной, трудной борьбе ее оружием были эти удивительные мгновения из поцелуев и объятий.
— Ну и что в этом плохого, скажи мне? Это потому, что мы… наши семьи… — Она замолчала, затрудняясь объяснить.
Но он понял и сразу отверг это.
— Это ничего общего не имеет с нашим происхождением, Мин. То, что у моей семьи было больше средств и возможностей получить образование, никогда не остановило бы меня. Но есть еще мужская гордость. Когда ты год назад была бедной маленькой Мин Корелли, ты была очень привлекательна для меня. Но я не любил тебя тогда, и я был еще мужем Клодии. Я не любил никого. Но тогда я даже не попросил тебя выйти за меня.
— Ты и не должен был. У тебя не было никаких обязательств по отношению ко мне. Ты только спасал мою репутацию.
— Да, но теперь ты стала наследницей дяди, и все изменилось снова. Я уже не на том уровне, чтобы просить твоей руки.
Она сказала, чувствуя внезапную радость:
— Ты хочешь жениться на мне? Скажи мне правду, Джулиан, пожалуйста.
— Да, — признался он и быстро добавил: — Но не стану этого делать.
— Только потому, что у меня есть деньги, а ты в стесненных обстоятельствах?
— Да. И потому, что ты слишком молода, а я стар и разведен.
— Но это — полная чушь и несправедливо по отношению ко
— Кое-что у меня осталось, но очень мало, я даже должен продать Шенли, которое, кстати, заложено. Свобода Клодии оказалась очень дорогой.
— Из-за меня, — напомнила она. — Так что я у тебя в долгу.
— Мин, ты очень умная спорщица, и все это так соблазнительно. Но я не могу просить тебя стать моей женой. Что подумают люди, включая твоего дядю? «Он и не думал жениться на нищей, а когда она разбогатела, сразу решился на это». Разве не так все подумают?
— А разве тебя больше волнует, что подумают другие, чем я сама?
— Ты страшно волнуешь меня, Мин, но у меня есть принципы, и я не могу пойти против них, даже если моя жизнь зависит от этого.
Она готова была зарыдать.
— Значит, — сказала она, — я стала наследницей дяди Альберта и поэтому потеряла то единственное, что имело для тебя значение?
Джулиан боролся с собой. Ему хотелось забыть собственную непреклонность и сейчас же попросить ее руки, не сопротивляясь больше всепоглощающему желанию любить ее. «Но как же, — спрашивал он себя, — я смогу со спокойной совестью взять эту девочку с ее богатством?»
Она заметила его колебания и снова покраснела. Она отвернулась от него, подошла к одной из ламп, зажгла ее и стала к Джулиану спиной. Она сказала:
— Я не думаю, что ты действительно хотел на мне жениться. Я была глупой и напрасно унижалась. Пожалуй, правда лучше проститься.
Но теперь уже ему не хотелось уходить от нее. Ему было невыносимо думать о будущем, более одиноком и пустом, чем раньше. Ведь он так хотел Мин! И еще он почувствовал сильную ревность: вдруг она действительно достанется другому? Но он так и не мог выбрать. Он сделал шаг вперед и остановился. Заговорил он с трудом:
— Прежде чем я уйду, Мин, ты должна знать, что ты значишь для меня не меньше, что я всем сердцем хотел бы быть с тобой, но…
— Но тебя больше интересует, что скажут люди, чем мое счастье, — закончила она несколько раздраженно, что огорчило его.
— Нет, — возразил он, — препятствие — моя собственная совесть, Мин.
Она повернулась к нему и долго смотрела на него.
— Я не могу требовать ни от кого переступать через свою совесть. Я пыталась убедить тебя, но, кажется, проиграла.
— Мин, дорогая, постарайся понять…
— Кажется, понимаю, но мне от этого не легче.