Только монстр

Лен Ванесса

Завершив поворот, Джоанна оказалась лицом к лицу с Аароном. Он наблюдал за ней с неожиданно сочувственным выражением, которое тут же исчезло за привычной надменной маской, как только их взгляды встретились.

– Ну что, закончила глазеть по сторонам, туристка? – со скукой в голосе осведомился несносный Оливер, явно желая показать, что для него путешествия во времени – обыденная повседневность.

– Да, – процедила Джоанна, но помимо воли вновь покосилась на непривычную пустоту там, где всегда возвышалось приметное колесо Лондонского глаза, и призналась: – Нет.

Теперь

мир казался совершенно безграничным. Можно было отправиться в любое место. В любое время. Посмотреть самой на эпоху Регентства, на период Реставрации. Перенестись в Римскую империю. Взглянуть на Помпеи до извержения Везувия. Или… Затем в памяти всплыла цена подобного путешествия, и Джоанна содрогнулась. Нет, она никогда не смогла бы так поступить.

Вокруг них с Аароном прогуливались туристы, косясь на странно одетую пару. Основное внимание, конечно, привлекал хоть и слегка растрепанный, но по-прежнему стильный и красивый Оливер. Если бы прохожие знали, кем он являлся – и о чем только что мечтала сама Джоанна, – то с криками убежали бы подальше от обоих.

Она сделала несколько шагов в сторону дороги и замерла, поняв, что направлялась к метро, планируя вернуться в Кенсингтон, к особняку бабушки. Накатила волна паники. Семья Хантов постоянно переезжала с места на место, поэтому Джоанна не представляла, где в данный момент находятся ее родственники. Когда она собиралась переместиться в прошлое и предупредить их, то предполагала, что прыгнет только на пару дней назад, а теперь очутилась во времени еще до своего рождения.

Больше всего захотелось отправиться домой – не к бабушке, а именно домой, в Милтон Кейнс, к отцу. Если бы только можно было рассказать ему обо всем и освободиться от тревог, лишь наблюдать, как он накладывает большую миску рисовой каши с имбирем, который всегда стоял на верхней полке в шкафчике на случай заболеваний, затем добавляет сырое яйцо, ставит перед дочерью и говорит, что все обязательно наладится.

Вот только в этом времени дома еще не существует. Сейчас отец живет в Малайзии и пока не переехал в Англию. Если отправиться в Милтон Кейнс, то дверь их маленького уютного коттеджа откроет незнакомец.

– Только не говори, что сейчас разрыдаешься, – слова Аарона прозвучали скорее недоуменно, чем озабоченно.

– Вовсе нет, – отрезала Джоанна.

– Потому что очень на это похоже.

– Что ж, ты ошибаешься, – к ее смущению, дрожащие губы испортили эффект, только подчеркивая правоту Оливера.

– Нельзя задерживаться здесь надолго. – Аарон не воспользовался великолепной возможностью посмеяться над нежеланной попутчицей, а вместо этого отвернулся и стал наблюдать за толпой туристов. – Кто-то мог заметить, как мы появились из ниоткуда.

Однако на них никто даже не смотрел. Прохожие либо глазели на марширующих часовых, либо спешили по своим делам. Неприятно было признавать, но Джоанна нуждалась в помощи Аарона, который лучше разбирался в этом времени.

Он повернул в сторону парка Сент-Джеймс. Сменившийся караул маршировал обратно по Мэлл, и поредевший поток туристов следовал за ними, делая фотографии на свои непривычно большие камеры.

– Подожди, – окликнула Джоанна Аарона,

только сейчас заметив, что тот уже удалился на несколько шагов. – Куда мы направляемся? Нельзя идти к твоей семье.

Он молчал так долго, что она уже и не ждала ответа, но в конце концов произнес с отстраненным выражением лица:

– Я знаю.

После чего решительно зашагал в сторону парка, ничего не добавив. Джоанна несколько секунд недовольно смотрела в удалявшуюся спину парня, прежде чем поспешить следом.

Погода стояла куда теплее и солнечнее того дня, из которого они переместились. Повсюду в парке Сент-Джеймс располагались одеяла для пикников и раскладные стулья. Отдыхающие лакомились сэндвичами и передавали друг другу бутылки с лимонадом.

К ровному гулу бесед примешивались детские вопли и металлический голос ведущего, комментирующего матч по крикету, доносившийся из серебристой коробки размером с хлебницу. Джоанна заморгала. Вокруг был совсем не ее Лондон. После этого все, что она могла видеть, – только отличия. В манере людей одеваться, в их прическах. Даже воздух пах иначе в этом времени: сигаретами и гудроном. Даже машины шумели по-другому.

Стоило закрыть глаза – и слышался отголосок чужого города, города, который манил и звал Джоанну, как когда-то Холланд-Хаус. Она хотела продолжать путешествовать, хотела увидеть, как Лондон изменяется и становится все более непохожим на себя, пока совсем не исчезнет. Хотела посмотреть на времена более отдаленные: на железный век, бронзовый век…

Или перенестись в будущее, чтобы своими глазами взглянуть на чудеса прогресса. Как говорил Аарон, перемещения – ее дар по праву рождения. Он течет у нее в крови.

Кто-то схватил Джоанну за плечо и окликнул:

– Эй!

Она заморгала и попыталась сосредоточиться на лице Аарона, хотя перед глазами все расплывалось. Его пальцы причиняли боль, но ощущения казались далекими и приглушенными, как в тот раз, когда Джоанна сломала руку и доктор де Витт выписал очень сильное болеутоляющее лекарство, от которого кружилась голова.

– Эй, смотри на меня, – лицо Аарона оказалось совсем близко. В его широко распахнутых серых глазах промелькнула тревога. Но голос звучал издалека, точно через длинную трубу. – Оставайся со мной.

– Нельзя, – пробормотала Джоанна. – Твои родные пытались меня убить.

Школьный учитель по истории, мистер Ларч, рассказывал, что когда-то в парке Сент-Джеймс водились слоны и верблюды. И крокодилы. Король Карл II играл здесь во французский крокет. А еще раньше в этом месте простирались охотничьи угодья, где ловили диких оленей и уток для стола монархов.

– Джоанна, – настойчивость в интонациях Аарона заставила ее вздрогнуть. – Ты со мной? Слышишь что-нибудь?

– Только твой дурацкий голос, – проворчала она, отдаленно удивляясь, насколько сонными звучат ее собственные слова, и оказалась совершенно не готовой к замиранию предательского сердца при виде легкой улыбки Оливера. Возникла мысль, что следует законом запретить неприятным парням выглядеть такими привлекательными. – А что?

– Чувствуешь мое прикосновение? – вместо ответа поинтересовался Аарон, взяв ее за руку.