Только моя
Шрифт:
Улыбка прямо-таки сбежала с лица Джессики. Она никогда не имела счастья нянчить живого младенца, но она не собиралась признаваться в этом. Сейчас самое главное заключалось в том, чтобы поддержать бодрость духа у Виллоу Меньше всего в эту минуту ей нужно было слышать о трудных родах и мертворожденных младенцах.
— Обопрись на меня, пока ты перешагиваешь через юбку, — предложила Джессика.
Действуя споро, но без спешки, Джессика вымыла Виллоу и одела в чистую рубашку. Она убрала старое белье, постелила клеенку поверх матраса
Больше не оставалось сомнений в том, что пришло время настоящих родов.
— Я сейчас вернусь, — сказала Джессика, подоткнув покрывало. — Если ты услышишь выстрелы, не пугайся. Я вызываю мужчин.
— Нет. Я чувствую себя прекрасно. Они мне не нужны.
— Виллоу, как ты думаешь, что сделает Калеб с тем человеком, который не позовет его, когда тебе это необходимо?
В глазах Виллоу блеснули слезы.
— Но кобылы нуждаются в нем больше, чем я.
— Вулф справится с кобылами. Он любит лошадей больше всего на свете.
— Кроме тебя.
Джессика грустно улыбнулась.
— Дерево Стоящее Одиноко меня не любит. Он беспокоится обо мне, вот и все, а большего я и не заслуживаю.
— Ерунда, — возразила Виллоу.
— Нет. Это чистая правда. Все, что Вулф сказал обо мне вчера вечером, тоже правда. Я вынудила его пойти на эту женитьбу. Он мечтал о западной женщине, такой, как ты. А получил он в жены аристократку, которая не могла даже причесаться.
Джессика улыбнулась при виде смятения на лице Виллоу.
— Расческа была так же непривычна для моих рук, как золотая монета для нищего.
— Господи милостивый, — прошептала Виллоу.
— Но я учусь, во многом благодаря тебе. — Джессика погладила Виллоу по голове. — Отдыхай. Тебе потребуются силы, чтобы подарить миру ребенка Калеба.
Виллоу повернулась и посмотрела в окно. Видны были лишь гнущиеся под порывами ветра деревья.
— Они не услышат выстрелов, — сказала она спокойно. — Ветер дует в нашу сторону.
Джессика в душе согласилась с этим, однако все же вышла на крыльцо. Ветер вырвал из ее рук дверную ручку, и дверь громыхнула о стену. Воздух был полон ледяной пыли. Трясясь от холода, она подняла карабин — подарок к свадьбе, которой никогда не должно было быть. Серебряная и золотая инкрустация поблескивала в сумеречном освещении.
Джессика трижды выстрелила вверх, сделала паузу и снова дала три выстрела. Озябшая до костей, она вернулась в дом. Не без труда ей удалось закрыть дверь, преодолев сопротивление пронизывающего насквозь ветра.
Некоторое время Джессика постояла в гостиной, собираясь с мыслями, затем начала действовать.
Она вычистила и вымыла острые портновские ножницы, завернула их в чистое полотенце и положила поверх чистых одеял, которые Виллоу с такой любовью приготовила для новорожденного. Мысль, что ей придется заворачивать в них крохотный трупик, повергла Джессику в отчаяние.
«Прошу тебя, господи, о том, чтобы младенец родился живым».
Ветер сотрясал, дом, вселяя холод в душу Джессики. Внезапно она взяла книгу и стул и подошла к Виллоу.
— Моей матери помогало, когда я ей читала, — сказала она с напускным спокойствием. — Если тебе это не по душе, я посижу молча, пока не понадоблюсь тебе.
— Пожалуйста, — быстро сказала Виллоу напряженным голосом, — почитай.
— Старайся не задерживать дыхания при появлении боли, — посоветовала Джессика. — Иначе будет хуже.
Джессика начала читать «Сон в летнюю ночь». Время отсчитывалось схватками, которые наступали все чаще и чаще и продолжались все дольше, пока промежуток между ними не уменьшился до считанных минут. Позывы сделали тело роженицы жестким, она хрипло стонала.
— Старайся не сопротивляться, — подсказала негромко Джессика. — Роды сильнее женщины. Она не в силах помешать им. Мы можем только принять в них участие вместе с младенцем.
Виллоу медленно расслабилась, несмотря на неотпускающую боль.
— Вот, — подала ей Джессика кожаную полоску, вынимая ее из кармана. — Положи ее между зубами.
Никто из женщин не слышал, как открылась передняя дверь. Не слышали они и голоса Калеба, окликающего Виллоу. Джессика узнала о его появлении только тогда, когда пара рукавиц, надеваемых во время верховой езды, шлепнулась на пол у ее ног и огромная мужская рука протянулась мимо нее к Виллоу.
— Нет! — вскрикнула она решительно, загораживая Виллоу. — Прежде как следует помойся! Ничто грязное не должно касаться ее или ребенка, иначе есть риск лихорадки.
Калеб сгреб брошенные рукавицы и выбежал из комнаты. Вернулся он еще влажный после мытья, от него пахло мылом, и на нем не было ничего, кроме чистых бриджей. Всю операцию, связанную с умыванием, он проделал в мгновение ока.
Виллоу издала негромкий стон, когда схватка достигла пика. Открыв глаза, она увидела Калеба, застегивавшего бриджи. Она виновато отпустила руку Джессики, вынула изо рта кожаный ремешок и спрятала его под покрывало.
Но она оказалась недостаточно проворной. Да и мало что могло укрыться от зорких глаз Калеба.
— Я говорила Джесси, что не надо стрелять, — объяснила Виллоу. — Кобылы…
— Вулф занимается ими, — перебил ее Калеб, доставая рубашку. — А что насчет стрельбы?
— Я попыталась вызвать тебя, когда у Виллоу начались роды, — сказала Джессика, смачивая влажной тряпочкой лицо Виллоу.
— Я не слышал никаких выстрелов.
Джессика посмотрела в окно. Было еще довольно светло. Ветер все так же буйствовал. Никто из других мужчин пока не возвращался.
— А как же ты узнал, что нужно прийти?