Только моя
Шрифт:
Судя по всему, они отлично общаются, а я… я даже толком не знаю, кто она такая.
Игнорировать то, что там, рядом с ними, вдруг оказывается и Даша, помогает лишь то, что Захар тянет меня за талию, усаживая на свои колени.
Выдохнув, я обнимаю руками его шею и прижимаюсь к ней носом, ища в его запахе чертово успокоение!
– Я хотел купить тот дом, который ты продавал в прошлом году, – обращается он к Денису Фролову. – Не успел.
– Ха-ха, – хмыкает Стас. – Все хотели его купить. Победил сильнейший.
– И кто это был? – интересуется
– Один московский «дачник», – расслабленно поясняет Денис.
Рука Карины лежит на его бедре, и он перебирает ее пальцы, потягивая воду из бутылки.
Палец Захара на моем бедре чертит медленные круги. Мне хочется попросить его, не делать этого, потому что это прикосновение ощущается, как что-то навязчивое и раздражающее, потому что я не могу расслабиться. Сделать это мне не дает взгляд, который ловлю на себе через стол. Ничего не выражающий взгляд Матвеева, которым он вскользь мажет по нам, прежде чем опустить лицо и спрятать глаза под козырьком своей бейсболки. Повернув голову, он что-то тихо говорит Даше, которая, кажется, к парням умеет «подкатывать» намного лучше, чем сама думает.
Они болтают. Так, как могут разговаривать только те люди, которые на одной волне.
Это задевает меня за живое.
Проблески улыбки на его губах. Его тихий смех. Задевает! Потому что со мной, в отличие от Даши, он в первую встречу держал проклятую дистанцию. Думал целых две недели, прежде чем позвать меня на свидание…
– Что ты хочешь на день рождения? – обращается ко мне мой парень.
– Что? – смотрю на него, приподняв голову.
Его глаза заглядывают в мои.
С прищуром делает глоток пива из бутылки, ведь сегодня за рулем я. Вопрос, который он задает, в секундной образовавшейся паузе раздается над всем столом.
Мой день рождения в сентябре. Год назад в этот день я позволила ему себя поцеловать. В первый раз. Я сделала это, свернувшись внутри той самой пружиной. Позволила оставить на своих губах короткий легкий поцелуй, который был приятным. Достаточно приятным, чтобы я позволила ему сделать это снова…
– До него еще дожить надо… – вылетают из меня слова, от которых щеки вспыхивают, ведь именно так отвечал мне Матвеев, когда хотел уйти от ответа!
– Готовь сани летом, – хмыкает Захар.
– Я обычно дарю девушкам абонементы в салоны красоты, – сообщает Дубцов.
– Да ты джентльмен, е-мое, – посмеивается Адам.
– Любимым девушкам такую херню не дарят, – просвещает его мой парень.
Я кусаю губу, потому что его слова, вместо того, чтобы согреть, создают в душе неуместный дискомфорт.
Весь этот день один сплошной дискомфорт!
Мое горло перехватило, но я произношу слова, от которых в груди щемит.
– У меня кажется тепловой удар… – говорю ему хрипло. – Отвези меня домой.
Произнося это, я отдаю себе отчет в том, что больше никогда Матвеева не увижу.
По крайней мере, приложу для этого все усилия.
Глава 5
Полина
–
Я разглаживаю ладонями юбку на коленях, отвечая на его вопрос.
– Да. У меня пересып, – говорю ему тихо.
– Это вместо недосыпа? – хмыкает.
– Ага. Как недосып, только наоборот.
– Можем сегодня это исправить, – его ладонь ложится на мое голое колено. – Можешь у меня сегодня остаться. Я тебе спать не дам…
Его ладонь теплая. Прикосновение тоже. Знакомое, приятное, обычное. Он сто раз так делал, и я оставалась у него на ночь. И много раз отвечала отказом на его предложение переехать к нему насовсем. Жить вместе в его квартире. Там столько места, что можно было бы завести собаку или двух. Сам Захар не собак хочет, а детей. Он хочет большую семью, это то, чего не скрывает. Такой у него взгляд на жизнь, так хочет ее строить, а я не знаю, чего хочу, и раз за разом ему отказываю. Не в детях, про это мы даже близко не говорили, а в том, чтобы жить вместе. Он не настаивал, мы меньше года вместе. Девять месяцев, если точнее, и больше всего на свете я боюсь… случайно забеременеть.
Боюсь лишиться глотка свободы, которую дает мне наше раздельное проживание.
Захар никогда на мою личную свободу не покушался, но вокруг меня все равно будто выстраиваются рамки из разных ограничений по мере того, как наши отношения становятся серьезнее.
Чем глубже я вхожу в его семью, тем сильнее они вторгаются в мою собственную жизнь, и я борюсь с этим, как могу…
– Мне завтра вставать в семь утра, – говорю, чувствуя облегчение оттого, что это действительно так. – У меня… запись к гинекологу…
– Жаль.
Последние два дня я избегала своего парня, придумывая кучу причин, по которым мы не можем встретиться. И виной всему моя ненормальная голова, в которой будто щепка застряла!
Именно в этом и есть преимущество нашего раздельного с Захаром проживания. В том, что у меня есть личное пространство на тот случай, если оно вдруг мне понадобится.
Захар делает дозвон на телефоне, и ворота в доме его родителей разъезжаются, пропуская его спортивную «ауди» внутрь, во двор. Там уже припаркована машина его брата. И младшего, Олега, и старшего Максима. Собираться на ужины у них семейная традиция, особенно когда Максим в городе.
Захар достает с заднего сиденья машины букет роз, который мы купили по дороге. Это для его матери. В доме пахнет едой, его мать сама готовит и давно пытается приобщить меня к этому своему увлечению. Полное отсутствие у меня тяги к кулинарии ее не смущает, а я не стала приобщаться даже из уважения. Даже из уважения я не могу проглотить все содержимое своей тарелки, гоняя по ней обжаренный шампиньон.
У них прекрасная веранда во дворе. Сейчас, когда солнце садится, здесь нежарко, даже свежо, потому что за забором у них лес, и от него веет той самой свежестью.