Только не дворецкий
Шрифт:
Без слуг по-прежнему не могло обходиться загородное поместье — хозяева просто физически не могли самостоятельно справиться с таким объемом работы. Но слуг нанимали меньше, чем прежде, что оборачивалось для них дополнительной работой.
Под конец жизни Агата Кристи жаловалась, что в наши дни не бывает уже настоящих слуг. Есть лишь помощники по хозяйству, милые дилетанты, с которыми можно подружиться, но которые не вызывают «священного трепета».
А. БОРИСЕНКО
ЗАГОРОДНЫЙ ДОМ И «ДОБРАЯ СТАРАЯ АНГЛИЯ»
Главное место действия
Многие столетия собственность на земли и дом передавалась по майорату — то есть была неделима и переходила по мужской линии от отца к старшему сыну или к ближайшему родственнику мужского пола. Эта система хорошо знакома русскому читателю по романам Джейн Остин — частенько случается, что после смерти хозяина дом должен отойти не его жене и дочерям, а какому-нибудь неприятному двоюродному племяннику, а матушки присматривают своим дочкам исключительно старших сыновей. Эта система наследования сохранялась отчасти и в XX веке: вспомним разговор Гарриет Уимзи с мисс Кверк в рассказе «Толбойз», где Гарриет объясняет, что детей нужно заранее готовить к неравенству, поскольку старший сын наследует все недвижимое имущество.
Однако в Первой мировой войне погибло огромное количество молодых аристократов, и многие семейства остались без наследников. Кроме того, ввели высокие налоги на собственность, и содержать усадьбу стало очень непросто. Добавим к этому нехватку слуг, о которой уже упоминалось выше. Все чаще старинные дома английской знати попадали в руки нуворишей (как это произошло с Аббатством Лэнгли в рассказе «Дознание»), земли дробились и продавались под застройку, железные дороги и автомобили проникали в самые удаленные уголки (от этой печальной судьбы спасает свою любимую деревню Своллоусбат героиня рассказа «Образцовая подделка»).
Неприятие перемен составляет и силу и слабость английской деревни. Наши авторы охотно потешаются над сельским консерватизмом: в рассказе «Длинный курган» местные жители пытаются помешать раскопкам самыми экзотическими способами, в «Загадочной смерти Эми Робсарт» садовник ругает новомодные штучки вроде бассейна — по его мнению, опоры для горошка гораздо важнее. А в рассказе «Деревенский вампир» врач саркастически замечает: «На меня смотрят как на возмутительное новшество, потому что мне всего лишь пятьдесят семь, а в графстве я живу лишь двадцать восемь лет».
Однако в этом постоянстве можно найти и опору: из детектива в детектив кочует, кажется, одна и та же деревня. Церковь, окруженная кладбищем, соседствует с домом священника. В местном пабе всегда можно узнать последние новости, а приезжие могут здесь и заночевать (больше обычно негде). Деревенский викарий, стряпчий и лекарь — неизменные участники всех местных событий. Такова деревушка Сент-Мери-Мид, где живет мисс Марпл, таков Поттерс-Понд из рассказа Честертона, а также деревня, где проводят лето Питер и Гарриет в рассказе «Толбойз».
Важнее дома для англичанина может быть только сад — не зря английские сыщики вечно выращивают розы и кабачки. Впрочем, дом и сад, как правило, составляют гармоничное единство. Почти любое описание дома начинается с окружающей его растительности — газонов, клумб, альпийских горок.
Английским домам часто дают имена: только в этой книге встречаются Вязы, Толбойз, Бёрч-холл, Аббатство Лэнгли, Фермерский дом и т. д. Иногда часть названия указывает на тип дома: «корт» обычно выстроен вокруг внутреннего двора, «холл» скорей
В начале XX века немецкий архитектор и дипломат Герман Мутезиус, долго живший в Англии, восторженно описал устройство английского дома в трехтомном труде, который так и называется: «Английский дом». Будучи иностранцем, Мутезиус особенно чувствителен ко всему, что составляет особенность английской жизни и отличает ее от европейской. В частности, он отмечает, что двери в английском доме всегда открываются так, чтобы входящий не мог сразу увидеть «стратегические» части комнаты (например, кресло у камина). Таким образом тот, кто находится внутри, не оказывается застигнутым врасплох и может приготовиться к общению. Усадьба обычно скрыта от посторонних глаз за воротами; в саду можно найти уединенную беседку, дом полон потайных уголков.
Особенно затейливые тайники встречаются в домах, построенных в период гонений на католических священников. Когда Рональд Нокс в своих десяти правилах детектива предостерегает от злоупотребления потайными ходами, он тут же добавляет, что такой прием допустим в случае, если для него есть исторические основания: «Когда я сам ввожу в повествования тайники, то обязательно заранее сообщаю, что дом принадлежал католикам во времена гонений». С гонениями на католических священников (приблизительно 1560-1640-е гг.) связан обычай делать в деревенских домах окна с секретом, в которых вся рама целиком съезжает вниз при нажатии на спрятанную пружину, — такое окно встречается в рассказе «Дом в Гоблинском лесу». Можно вспомнить роман Джона Голсуорси «Конец главы», где упоминается замурованная комната — там в елизаветинские времена брат-протестант прятал от преследователей брата-католика, передавая ему еду в корзинке через окно. Такой тайник («нора священника» — priest hole) мог находиться под полом, под лестницей, за фальшивой панелью, под алтарем в семейной часовне.
Другая яркая черта английского дома — «разделение сфер». Существует главный вход и вход для торговцев, лестница для хозяев и лестница для слуг, служебные помещения и жилая часть дома, «парадные комнаты» и комнаты для личного пользования. Практически всегда кухня отделена от судомойни, ванная комната — от туалета, детская делится на «ночную» и «дневную».
Что касается чрезвычайно важного разделения пространства на мужское и женское, то дом, в принципе, — скорее женское царство, в то время как сфера мужчины — парламент, контора, клуб. Герман Мутезиус выказывает некоторое удивление по поводу того, что у хозяина, как правило, нет даже собственного кабинета. «У англичан не принято работать дома», — замечает он. Если хозяин художник — он работает в отдельной студии, если банкир — трудится у себя в банке. (Как тут не вспомнить диккенсовского мистера Уэммика: «Контора одно, личная жизнь — другое»).
Спальня и гардеробная
В рассказе «Черный — цвет невинности» сиделка высказывает свое негодование в следующих выражениях: «Миссис Лейтон уже распорядилась, чтобы девчонка спала в гардеробной при ее спальне, а мне велела спать в комнате на другом конце дома, будто я простая горничная». Чем так уж завидно место в гардеробной? Дело в том, что, во-первых, комнаты слуг и хозяев всегда находились в разных частях дома, то есть здесь речь идет о вопросе статуса. Во-вторых, гардеробная обычно была личной комнатой хозяина дома.