Только не Эбигейл!

Эбигейл тщательно записывала в рабочий блокнот распоряжения своего босса, президента и председателя совета директоров компании «Галлахер-групп», в то время как сам Макс Галлахер расхаживал по просторному кабинету и диктовал ей список дел на сегодня.

В этом не было ничего необычного. Так начинался у них каждый рабочий день с тех самых пор, как девять лет назад Эбигейл поступила на работу к этому королю инвестиций. Правда, уже тогда босс давал ей кое-какие странные поручения, например, присматривать за кубком,

полученным еще в университете за победу в соревнованиях по борьбе, чтобы его лучший друг, чего доброго, не умыкнул трофей.

Но это… Нет, должно быть, она ослышалась.

— Мне также понадобится каталог Интела, коэффициент их текущих торговых прибылей, две таблетки аспирина и жена.

Шариковая ручка Эбигейл Гастингс застыла на полуслове и оставила на бумаге жирную черную точку.

Девушка посмотрела на босса и увидела, что тот все еще сосредоточен на каких-то собственных мыслях.

— Извините меня, мистер Галлахер…

Он обернулся, на его лице можно было прочесть выражение легкого удивления. Эбигейл подавила улыбку, так как относилась к эксцентриным выходкам своего шефа со снисходительным терпением. Очевидно, он отвлекся на мгновение и забыл о ее присутствии.

Круг интересов Макса Галлахера, мужчины с монументальной нижней челюстью — мечта скульптора эпохи Ренессанса — и глазами цвета синевы полуночного неба — такого же, как и итальянский костюм в узкую полоску, который Эбигейл сама для него выбирала, — был точечно сфокусирован, словно луч лазера. Мистер Галлахер до сих пор, после стольких лет совместной работы, называл ее мисс Гастингс, и дело здесь было отнюдь не в чрезмерной вежливости. Похоже, босс просто не мог дольше одного дня удержать ее имя в голове.

Эбигейл давно перестала обижаться. Все знали: единственный способ привлечь внимание Макса Галлахера — это сообщить ему конфиденциальную горячую информацию о положении дел на фондовом рынке.

— Извинить вас, мисс Гастингс? — переспросил он.

— Я не уверена, что правильно вас поняла.

— Ах, вы об этом! — Он нахмурился, нажав пальцем на переносицу. — Я и сам удивлен. Не помню уже, когда у меня так болела голова.

— Нет, я не об аспирине…

Но босс уже не слушал Эбигейл. Он снова мерил шагами кабинет, сосредоточившись на предстоящих в этот день финансовых операциях.

— Пожалуйста, предупредите аналитиков, чтобы особенно внимательно отслеживали сегодня утром курс доллара по отношению к иене. Мне нужна свежая информация каждые пятнадцать минут. Да, и напомните им, что я все еще жду результатов моделирования наиболее благоприятного времени купли-продажи высокодоходных акций.

Эбигейл, несмотря на явное замешательство, записывала распоряжения. Не могло быть и речи о том, чтобы прервать босса, которого они называли между собой Мак-сом-Мидасом. Он уложил на лопатки весь международный финансовый мир своей обманчиво простой политикой инвестиций и к тридцати годам сколотил первый миллион, а к тридцати пяти более чем удвоил свое состояние. Теперь, когда он подходил к сорокалетию, казалось, что не существует границ

для дальнейшего умножения его богатства.

— Прочтите, пожалуйста, что у нас получилось, — попросил Макс-Мидас.

Это тоже было рутинной процедурой. Каждое утро он диктовал список дел и каждое утро заставлял ее зачитывать ему этот список вслух, иногда по нескольку раз, в то время как сам решал в уме стратегические задачи.

Эбигейл прочла первые девять пунктов. Перед последним она запнулась.

— И наконец, десятое… найти вам жену?

— Да, все правильно. Хорошо. — Макс взглянул на часы. — Справитесь со всем этим сегодня?

— Вы хотите, чтобы я нашла вам жену, сэр? Сегодня?

— О нет! — Он рассмеялся, увидев изумление Эбигейл. — На такое задание я даю вам время до моего сорокалетия. Это ведь будет не сложно, правда?

Эбигейл онемела. До четырнадцатого февраля, Дня святого Валентина, оставалось две недели, но даже если бы босс дал ей на выполнение своего поручения два световых года, она точно так же не смогла бы сейчас вымолвить ни слова. Нет, должно быть, это какая-то фрейдистская оговорка. Вероятно, мистер Галлахер хотел попросить найти ему не жену, а какую-то Жанну или пилу? А может быть, жабу?

Но Эбигейл не успела спросить — зазвонил телефон.

— Наверное, это Дэниел Ким из азиатского филиала, — сказал Макс, направляясь к столу и нажимая кнопку громкой связи. — Похоже, на электронных торгах цены упали до самого низкого уровня и пора покупать.

Послышался мужской голос, произносивший слова с забавным акцентом, и Макс сделал ей знак, мол, предстоит долгий и сложный разговор. Эбигейл поняла, что сидеть и ждать нет никакого смысла, к тому же ей самой предстоял хлопотный день. Она постарается перехватить шефа позднее, чтобы выяснить недоразумение.

Но встав, Эбигейл испытала странное ощущение, будто за последние несколько минут пол неким таинственным образом накренился на несколько градусов. Она уже подошла к полуоткрытой двери своего кабинета, смежного с кабинетом босса, когда Макс окликнул ее:

— О, мисс Гастингс, я забыл вам сказать…

— Да? — Эбигейл обернулась, отчего голова закружилась еще сильнее.

Она подумала, что шеф наконец сообразил, какую забавную допустил оговорку, и сейчас они вместе посмеются: «Жена? Я хотел сказать — вина! Купите мне ящик хорошего вина! Я пошлю его Уоррену Баффету в благодарность за полезный совет по части операций на фондовом рынке».

Эбигейл приготовилась расплыться в улыбке. Снова будет о чем посудачить с Мейвис, секретаршей, работавшей у Макса Галлахера еще дольше, чем она сама. Прикрыв трубку ладонью, но не прекращая слушать собеседника, он прошептал:

— Сегодня я обедаю с Джеффом в спортивном клубе. Позаботьтесь, чтобы нам оставили столик подальше от парилки. Знаете ли, запах…

Макс сделал ободряющий жест в ее сторону, и она, тупо кивнув, так же шепотом ответила:

— Конечно, сэр. — Эбигейл столько раз за день приходилось произносить эти слова, что они вылетали из ее ует автоматически.