Только не в восемь, дорогой
Шрифт:
Нет, решила она и безотчетно вздохнула, этому мужчине нет нужды прибегать к шантажу. Женщины, наверное, и без того выстраиваются в очередь, чтобы заполучить его в спутники. Она бросила взгляд на свой сценарий. Хотя все ждали, что она ответит, тошно было смотреть, как горят глаза у остальных женщин. Любая из них, наверное, пошла бы на убийство, только бы поменяться с ней местами.
– Ну так что? – с издевкой спросил он. – Вы собираетесь воспользоваться случаем поговорить со мной о вашем будущем в нашей компании или нет?
– Не торопите. Видите, я думаю, – огрызнулась она,
– Если вам требуется столько времени, чтобы принять решение, мисс Макдоналд, вы, видимо, ошиблись в выборе профессии. Продюсер должен моментально принимать решения.
– Я могла бы стать вице-президентом компании, – парировала она сердито. – Им, по-видимому, вовсе не приходится думать.
К вящему ее удивлению, он снова рассмеялся. При звуках этого заразительного смеха у нее округлились глаза: кажется, он не оскорбился.
– Смотрите, мисс Макдоналд, – предостерегающе заявил Комптон, направляясь к двери. Кевин, как послушная собачонка, семенил за ним. – В цехе реквизита есть огромная овчарка, она вполне подойдет для вашей передачи.
Барри вздрогнула и глубоко вздохнула.
– Зайдите за мной сюда в семь вечера, – крикнула она ему вслед.
Барри держала очки в руке и не могла разглядеть достаточно ясно, что происходит в дальнем конце студии, но ей показалось, что Майкл довольно кивнул.
– В шесть тридцать. У меня в кабинете, – откликнулся он, и дверь за ним закрылась.
– Хитер… – пробормотала она.
Она терпеть не могла людей, которые любят, чтобы последнее слово всегда оставалось за ними. Особенно она ненавидела мужчин с такой неотразимой фигурой.
Глава вторая
После ухода Майкла Комптона в студии воцарилось гробовое молчание. Но через минуту поднялся невообразимый гам. Женщины сразу же, хотя Барри думала, что они выше этого, принялись обсуждать достоинства вице-президента, и каждая сопровождала свои высказывания вздохами. А мужчины брюзжали, осуждая вмешательство много понимающих о себе недоумков в творческий процесс, и их рассуждения сильно отдавали ревностью. Автор вступительного спектакля пробубнил что-то про важничающих кретинов и стал один за другим мять пластиковые стаканчики для кофе. А Даниель Лоуренс, самая близкая подруга Барри, которую она выбрала режиссером своего сериала, не обращая внимания на остальных, с ухмылкой смотрела на нее.
– В чем дело? – резко обратилась к ней Барри.
– Красивый, правда?
– Кто? – Ей показалось, что самое лучшее – это прикинуться дурочкой.
– Кто-кто… Конечно же, этот телевизионный Аттила.
– Не заметила.
Даниель скептически взглянула на нее.
– Женщина, давшая клятву не выходить замуж, пока не найдет идеальной мужской фигуры, не заметила мужчину, которого мог бы изваять Микеланджело? В это трудно поверить.
В глазах Барри загорелся угрожающий огонек.
– В Голливуде пруд пруди режиссеров.
– Но я хороший режиссер, – задорно возразила Даниель. – Я всегда под рукой, обхожусь сравнительно недорого, к тому же знаю все твои плюсы и минусы и люблю тебя,
Барри вздохнула.
– Если даже ты и права, не могла бы ты на минутку забыть о Майкле Комптоне? Нам нужно еще раз пройтись по первой сцене. Ритм действия никуда не годится.
За спиной Барри раздался возмущенный возглас Хита Доналдсона:
– Как это – никуда не годится? Я писал комедии, когда ты еще под стол пешком ходила! Если бы ты взяла актеров, которые умеют произнести монолог, с ритмом все было бы в порядке.
Барри скосила глаза на Даниель и медленно обернулась. Она обняла за плечи немолодого лысеющего человека, который сердито пыхтел ей в ухо.
– Дорогуша, – проговорила она успокаивающим тоном, – ты написал отличный сценарий. Мы все знаем, что ты один из лучших сценаристов. – И продолжила шепотом: – Ты прав, когда говоришь, что кое-кому из актеров не хватает опыта. Но ты же знаешь, все они очень подходят для своих ролей. Если ты поработаешь с ними и чуть-чуть скорректируешь текст, чтобы им было полегче, все пойдет как по маслу.
Хит замигал, и его побагровевшая было шея постепенно приобрела нормальный цвет. Теперь он уже не походил на человека, которого вот-вот хватит удар. Барри с облегчением перевела дух.
– Ладно, по-моему, можно будет подправить несколько ролей, сделать текст компактнее, – почти умиротворенно произнес он.
– Вот-вот, – с преувеличенным энтузиазмом подхватила Барри. – Я была уверена, что ты сможешь это сделать. Сядьте вместе с Даниель и пройдитесь по первым двум страничкам сценария, а там увидите, что можно сделать.
На протяжении последовавших за этим нескольких часов Барри чувствовала себя пожарным, который должен потушить лесной пожар в целом графстве одним-единственным ведром воды. Кризис наползал на кризис, ничего серьезного, но каждый раз требовалось проявлять массу дипломатии, терпения и спокойствия, которого у нее сегодня вовсе не было. Единственный положительный момент, решила она, потирая пульсирующие виски, – это то, что у нее абсолютно не осталось времени, чтобы нервничать по поводу предстоящего обеда с Майклом Комптоном.
В шесть пятнадцать она отпустила актеров и технический персонал по домам, подправила макияж, несколько раз глубоко вдохнула полной грудью, безуспешно пытаясь снять напряжение, и прошла через студийный блок к находившемуся рядом зданию офиса компании. Ровно в шесть тридцать она предстала перед секретарем Майкла Комптона – седой розовощекой женщиной с небесной голубизны глазами.
Миссис Эмма Лу Хастингс была жизнерадостна и на рабочем месте выглядела так, словно она у себя дома, готовит яблочный соус и командует армией внуков. Очень похоже, что она относится к тому типу женщин, к которым можно прийти за материнским советом, решила Барри, и у нее неожиданно появилось желание присесть рядом с ней и выложить этой незнакомой женщине, что у нее совершенно расшатались нервы из-за того, что она обедает с человеком, у которого в руках ключи к ее будущему, человеком, у которого к тому же такая бесподобная фигура… Интересно, подумала она, что на это ответила бы миссис Хастингс.