Только не я
Шрифт:
– Руки убери и больше не хватай меня так, понял? – отчеканивает девица каждое слово. – Это ты вон, – кивает на туалетную дверь, – с ними так разговаривай и наводи страх, а мне, знаешь ли, пох, что ты думаешь и тем более, что чувствуешь. Я устала и хочу уже отсюда свалить, понял? А до конца заключения осталось ни много ни мало, сколько? – она опускает глаза, деланно тыкая в дисплей телефона. – Угадал, Тимош, всего-то полгодика потерпеть, и вот она, долгожданная свобода.
Васька расправляет руки и, изображая самолетик, бежит по коридору,
– М-да, кукушка слетела у девчонки, – качаю головой и, сделав обратно два шага, снова рывком открываю туалетную дверь.
Одновременно со мной ее Рита толкает оттуда, и когда я встаю рядом с дверью, девчонки выходят гуськом с опущенными головами. Понимают, что виноваты, но я, наверное, последний, кто мог бы их осудить. И не могу сказать сейчас точно, поступил бы я иначе, если бы на месте домовенка был пацаненок какой. Скорее всего, нет.
Девчонка сидит на полу и смотрит перед собой, обхватив коленки.
– Пошли, – трогаю ее за плечо, но она отшатывается, как от удара, а я зубы сжимаю, чтобы не вернуться в комнату девчонок и не понадавать им лещей за то, что они сделали.
– Что у вас произошло? – присаживаюсь на корточки рядом с ней, но больше ее не касаюсь.
– Все нормально, ты что, не видишь? – она поворачивает ко мне лицо и губу разбитую закусывает. – Поскользнулась, упала, разбилась. Все хорошо, сама виновата.
Она делает неожиданно резкий рывок и встает на ноги. Не ожидал такой прыти от девчонки и интуитивно тоже выпрямился.
– Ты уверена?
Она меня ошарашила тем безразличием, которое слышится в ее голосе. Пытаюсь заглянуть ей в глаза, но она игнорирует вопрос и, пряча взгляд, подходит к умывальнику. Молча включает воду и набирает в рот воды. Поласкает и сплевывает жидкость вперемешку с кровью. Черт. Внутри все сжимается, и вся сущность рвется к ней. Хочется дотронуться до разбитой губы и поцеловать, или даже нет, разрешить ударить меня, чтобы разделить ту боль, которую она испытывает сейчас.
Но я стою на месте, не могу и шагу сделать. Просто стою истуканом и смотрю, как девчонка приводит себя в относительный порядок.
– Так и будешь пялиться?
Не сразу понимаю, что слова адресованы мне. Во рту все пересохло, когда она подняла на меня взгляд своих синих глаз. От умывания они кажутся ярче, а она стоит передо мной, голову чуть приподняла и смотрит, не отводя взгляда.
– Да, кхе, – чуть прокашлялся.
– Отойди, – толкает она меня в плечо, и я чуть отстраняюсь.
Девчонка открывает дверь, и тут же в проеме появляется ее взъерошенная подружка, а за спиной ее два парня и две девчонки стоят, я их всех видел на уроках.
– Яська, – чуть всхлипывает мелкая, – Ясь, что они сделали? – трогает ее лицо, но девушка как будто в ледышку превратилась, освобождается из ее рук и проходит дальше.
– Все нормально, Вер, я поскользнулась и неудачно упала, не переживай.
Ее тут же окружают три девчонки, а парни смотрят
– Дима, – слышу голос Снежинки, и парень, постояв еще секунду, повернулся на пятках, пошел за ней.
А я смотрю ему в след и понимаю, что кулаки сжимаются снова. Все понял, лишних слов и не надо. Значит, парень есть у домовенка. Ну, ничего, не стена, подвинется. Подхожу к умывальнику и включаю холодную воду. Надо остудиться, а не то дел натворю, а мне нельзя. Никак нельзя. Бью со всей дури рукой по кафельному бортику, и в ладони тут же начинает гореть.
– Твою мать, – стряхиваю с рук воду и, громко бухая дверью, выхожу в коридор.
– Долго ты, я думала, утонул, – иронии в голосе хоть отбавляй, – это все же женский туалет, а твой корпус в другом крыле, – выплевывает девушка и скрывается за дверью.
В наступившей тишине громко щелкает замок. Хотелось подождать ее, но побоялся, что не сдержусь. Разворачиваюсь и уверенно направляюсь обратно, пацаны, наверное, заждались, пока я тут чужие сопли на кулак наматывал.
– Твою мать, нахрен поперся, – со злостью дергаю распашную дверь и с силой бью ее об стену. – Сука.
***
– Мне надо было ему лицо разбить, – всю дорогу ерепенился Димка, а я шла и молчала.
Люба с одной стороны, Вера с другой, Нина прикрывает тылы сзади, а шлейфом Дима с Пашкой идут.
– Дим, прекрати, – говорю, а у самой перед глазами равнодушный взгляд Василисы.
Напрягаюсь немного, и девчонки тут же прижимаются ко мне. Господи, почему же их в тот момент не было рядом со мной. Быстро смаргиваю слезы, кошусь на Верку, она до сих пор в себя не пришла, бледная, как привидение. Нет, я на нее не в обиде, хоть сама бы так никогда не поступила, но я не могу обижаться на нее, потому что не была в подобной ситуации.
– Я же тебе уже говорила, что этот… – я запнулась на имени парня.
– Тимофей, – услужливо подсказывает Нина, в голосе слышу обожание.
– Да, Тимофей, он не при чем, если бы он не пришел вовремя, то могло бы случиться худшее, – говорю так обыденно, как будто меня каждый день подлавливают и бьют. В груди сердце срывается в галоп, и я начинаю дышать чаще. Черт, опять. Вдох и глубокий выдох.
– Как не при чем? – продолжает кипятиться Дима. – А почему он не остановил этих девок? – его возмущению нет предела.
– Они меня ударили до того, как он появился, – отвечаю ему и при этом бью ладонью чуть выше сердца по ребрам. Удар, синхронный вдох, и отпускает.
Слышу быстрые шаги, и Дима нас обгоняет, встает передо мной.
– Ты его защищаешь?
У меня аж челюсть отвисла от вопроса такого дебильного.
– Дим, ты что говоришь? С чего это я его должна защищать? – а у самой дыхание перехватило.
Ведь получается, что да, защищаю, хотя сама не понимаю, почему. Ведь он мог остановить эту Василису, когда она ударила полотенцем, но не остановил. Во рту стало горько от этого осознания.