Только очень богатые
Шрифт:
Шеппард стоял, беспомощно уставившись на противоположную сторону стола, видно было, как конвульсивно сжималось его горло. Он не произносил ни звука. «Магнум» был стиснут в его правой руке так, что побелели суставы. Дуло пистолета было направлено на стол. Широкая струйка пота от корней волос стекала по лбу и дальше, вдоль носа.
– Брось пистолет, Росс! – спокойно
У него не шевельнулся ни единый мускул. Аманда упала на свой стул и стала жалобно плакать, всхлипывая, словно маленький ребенок. Рейнера как-то внезапно всего передернуло, лицо его приняло зеленоватый оттенок, и он бросился из комнаты вон. Краем глаза я увидел, как побледневшая Дафне медленно натягивает через голову свой свитер.
А я медленно, шаг за шагом, начал придвигаться к Шеппарду, пока не оказался от него на расстоянии всего нескольких футов. Он по-прежнему стоял неподвижно, словно восковая кукла. Я поднимал руку, пока она не оказалась выше его кисти, а затем резко опустил ее. Дуло пистолета больно ударило его. Пальцы Шеппарда разжались, и «магнум» упал, стукнувшись о стол.
Росс медленно тряхнул головой, выпрямляя спину, затем повернул голову и взглянул мне прямо в глаза. Его взгляд был пустым и безжизненным.
– Ах ты, милый негодяй! – прошептал он. – Это ведь ты подстроил все! Дело твоих рук, что я убил сорок миллионов долларов!
Был час пик. Мы стояли на тротуаре и наблюдали, как мимо проносился лондонский транспорт. Через улицу протянули плакат с газетным заголовком: «Мультимиллионерша убита одним выстрелом!»
Небольшое чудо произошло, когда через несколько минут подъехало пустое такси. Я погрузился в него, погрузил Дафне с нашими чемоданами на заднее сиденье и сказал шоферу, чтобы он вез нас в «Хилтон».
– Не понимаю, – сказал я глухо. – Они знали, что отпечатки моих пальцев обнаружены по всему дому Уоринга. Они что, оглохли, если не слышали, как Шеппард кричал сто раз подряд, что убийство Сорчи произошло не по его вине, а потому, что я подстроил все это?
– А ведь это действительно
– Знаю, что все это правда, – произнес я выразительно. – Возможно, ни ты, ни я не сидели бы сейчас здесь, если бы такое не случилось с Сорчей, не говоря уже о том, что всему поспособствовал твой великолепный стриптиз.
Я покачал головой, все еще продолжая удивляться.
– Знаешь, я был уверен, что шум вокруг всей этой истории не позволит нам уехать раньше следующей недели, а, оказывается, потребовалось всего лишь несколько часов.
– Ну, это типичная английская эффективность, – сказала Дафне самодовольно.
– А что это ты шептала главному полицейскому перед тем, как нас отпустили? – спросил я подозрительно.
– Я просто сказала ему несколько слов о папе.
– Ему, вероятно, это было очень интересно! – насмешливо заметил я.
– Если бы он не стал меня слушать, вот тогда оказалось бы очень интересно! – Ее голубые глаза цвета фарфора Спода невинно взглянули на меня. – Разве я не говорила тебе, что мой отец министр в правительстве?
– Нет, – я прочистил свое внезапно пересохшее горло, – не говорила.
– Вот такой у меня папочка, – весело прошептала она, – совершенно беспомощный, когда дело касается оргий в оранжерее. Но когда ему приходится управлять Министерством внутренних дел, он действует на редкость эффективно.
– Похоже, это распространяется и на запутанные дела, – в растерянности пробормотал я.
– Конечно, – согласилась Дафне. Она склонила голову мне на плечо и счастливо рассмеялась. – Ты знаешь, Дэнни, чего бы мне хотелось получить сразу, как только мы окажемся в номере отеля?
– Конечно, знаю, – проворчал я, – но сейчас ты этого не получишь!
Она снова взглянула на меня, на этот раз обиженно и с упреком.
– Я хочу ватрушку! – произнесла она с необыкновенным достоинством, великолепно произнося гласные звуки. – Но это второе желание в моем списке!