Только одна ночь. Ошибка прокурора
Шрифт:
Но жене нравится, и это главное, а лично мне пофиг.
Хватаю айфон. А на экране морда Фея высвечивается.
Интересно, как друг звонит, или как мэр? Тут ведь не разберешь с наскока.
– Сарычев, – выдыхаю в трубку.
– Рыча, пошептаться бы, – глухо роняет Морозов. – Я сейчас к лодкам пойду. Мимо тебя проходить буду. Выйди на пять минут.
– Что-то случилось? – спрашиваю на всякий случай.
И сам понимаю, что ничего страшного не произошло. Просто какие-то Тимины размышления и хотелки. Поболтать, конечно, прикольно.
– Сейчас выйду, – соглашаюсь лениво и быстро спускаюсь вниз. – Я к реке выйду, Лара, – окликаю жену. Придержав ногой Чапу, прикрываю дверь и выхожу во двор. Вдыхаю свежий воздух. Быстрым шагом направляюсь к реке.
«Хорошо-то как, господи!» – поднимаю глаза к небу.
А там уже по пляжику Морозов разгуливает с собакой дворянской породы. Кидает псу палку, тот приносит, к удовольствию хозяина.
– Привет, – подхожу поближе. – Что стряслось, Тима? – вглядываюсь в серьезное лицо друга. Просто так он бы меня воскресным утром на бережок не вытащил.
– Читал уже? – протягивает мне свой айфон Морозов и смотрит хмуро.
– Нет, – беру в руки его телефон.
– Твою ж мать! Бл.дь, – рычу, не сдерживаясь. – Откуда у них инфа?
И снова перечитываю заметку.
«Согласно нашим данным, все руководство Шанска связано с криминалом. Вглядитесь в праведные лица нашего мэра Морозова, прокурора Сарычева, бывшего главного врача роддома Торганова. Повстречали старого друга и безумно радуются. А друг у нас знаете кто? Уголовник Федя Ант. Он же Федор Николаевич Анквист – известный криминальный авторитет и дядюшка нашей Валерии Васильевны…»
– Не знал, – поднимаю изумленный взгляд на Морозова.
– Зато твоя жена в курсе, – морщится от негодования Фей. – Поговори с ней. Пусть вспомнит, с кем делилась информацией…
– Да ни с кем, – мотаю головой. – Лариса почти ни с кем не общается из местных…
– Но утечка произошла сейчас, когда моя Лера ей наболтала. Пять лет никто даже не догадывался. Не то чтобы мы скрывали…
– Это все? – цежу мрачно. – Мне в Агдальск ехать надо…
– Нет, – нехотя тянет Фей. – Ты бы проверил, бро… А то мы ищем Шансоньетку с Канарейками. А она может свить гнездо под боком.
– Ты на что намекаешь? – вскидываюсь инстинктивно.
– Все эти гонки на тебя начались после приезда Лары. Раньше наши паблики были беззубыми и ленивыми… Старого прокурора никто не трогал. А вот за тебя взялись сразу.
– Бред какой-то! – роняю на ходу. Возвращаюсь домой, и свет меркнет. Будто кто-то проткнул осколком стекла мой серебристый воздушный шарик. Выкачал всю радость и счастье.
– Лара, – зову войдя в дом. – Ты мне нужна…
– Что там? – выглядывает она из кухни.
Поднимаю глаза к верху лестницы. Алиска еще не встала.
– Признавайся, ты в Шансоньетку и Канарейку пишешь? Зачем ты про Анквиста инфу слила? У Тимы могут быть неприятности.
– Что? Я? – смотрит на меня обескураженно и вся заливается румянцем. – Феликс. Я? Да ни за что! – на глазах появляются слезы. – Я никому не говорила.
– Попытайся вспомнить, с кем болтала о Морозовых, – цежу я недовольно. – Тимофей Сергеевич специально приходил. Тебя подозревают в сливе.
– Но я… я ни с кем… - всхлипывая, всплескивает руками.
– Послушай меня внимательно, – нависаю скалой. – Лучше признайся. Это очень важно. Пока главная подозреваемая – ты!
– Феликс! – ойкает она и смотрит жалко. – Да как ты можешь…
– Я прокурор, милая. Работаю с фактами, – отрезаю, забирая с холодильника распечатанный заказ для детского магазина. – Вечером поговорим, – выхожу из кухни и сразу из дома. Не даю ни единого шанса на перемирие.
И сам себя чувствую сиротливо без прощальных поцелуев и обнимашек. Привык уже, идиот.
Настроение падает ниже плинтуса.
И когда на выезде из города звонит бывший тесть, особо не церемонюсь. Да мне пофиг, на ком сейчас выместить настроение. За неимением под рукой исполнителей и генерал подойдет.
– У нас Лида пропала, – пыхтит он в трубку. – Вышла за ворота больницы и не вернулась.
– А я тут при чем? – бурчу недовольно. – Мне интересна только ее согласие в суде. Остальное – ваши проблемы.
– Она тебе жена все-таки, – печально замечает Климов.
– У меня уже другая жена, Николай Иванович, – терпеливо объясняю бательнику. – У нас двойня скоро родится. Сами понимаете…
– Да ты ж сам понимаешь, Феликс, – вздыхает тяжко тесть, – бабы как кошки. Сегодня с животом ходит, а завтра все сорвалось… – замечает он философски. И меня накрывает от бешенства.
– Тогда я тоже церемониться не буду, – рявкаю в трубку. – Если с головы моей женщины хоть один волосок упадет, я уже не говорю о наших детях, то пойдет такая волна! На хрен смоет со всеми орденами и медалями. Я ясно выражаюсь? – сворачиваю на трассу и от души жму педаль газа.
– Ты мне угрожаешь, Феликс? – тянет изумленно Климов. – Не ожидал. Небось компромат на меня все эти годы собирал. Да, прокурор? – добавляет с обидой.
Естественно, у меня есть некая папочка. И там матерьяльчик – закачаешься! Любой суд примет. И хранится папка в надежном месте. У первой тещи. Мой первый тесть был известным ювелиром. Так там по всему дому сейфов и тайников понатыкано, заблудиться можно. Никто не найдет никогда. Ну и умная Роза у нас кремень. Даже Катьке никогда не обмолвилась.
– Да какой компромат, Николай Иваныч, помилуйте, Христа ради. Ничего у меня нет, - заверяю сладенько и добавляю со сталью в голосе.
– А факты я за день соберу. Или не я. А мои доверенные лица. Многое не спрячешь, правда?