Только папе не говори! Дневник новой русской двадцать лет спустя
Шрифт:
– Я щипаю неродную половину, – вторила Аркаша, украдкой засовывая пупсика в колготки.
– Так нельзя! Не щипаю, а щиплю… – поправила я. – И, между прочим, это мой пупс.
– Был твой, стал мой! Тебе не нужен пупс, ты уже взрослая, – сказала Аркаша, и Яша шлепнула Аркашу по неродной половине попы.
Не то чтобы я считаю минуты, когда Мура заберет девочек, просто хочу знать: когда Мура их заберет?!
Скажу Муре, чтобы отвела девочек к психологу. Девочки дерутся, потому что у них разные отцы, наполовину разная наследственность, противоречащие друг другу гены, нужно что-то делать!
Господи, ну почему я, почему у меня? У всех дети как дети, много читают, играют на скрипке, занимаются балетом, вышивают крестиком, и только у меня одной дисфункциональная семья в шкафу.
Сорок три минуты. Мура заберет их через сорок три минуты. Можно считать, что уже через сорок две.
…Сорок две минуты, сорок три минуты, час двадцать, два часа пятнадцать минут…
21:23
Мура!..
– Где ты была, Мура? У тебя лекция закончилась два часа назад.
Нет-нет, я не проверяю! Просто хочу поговорить с Мурой по душам, узнать, чем она дышит… где была. Может быть, я успею быстренько узнать, чем она дышит?
– У меня пара до девяти.
Таких пар не бывает. У Муры нет вечерников. Мура врет. У нее не бегают глаза. У других людей бегают глаза при вранье, но у Муры никогда: она смотрит прямо перед собой честными, широко раскрытыми глазами.
– Ты говорила, что у тебя две пары, до семи.
– Да, точно, две пары.
Врет как в школе, что уроки не заданы. Как в институте, что практику отменили. Врет. Глазки не бегают! Голос врущий, высокий. Поздние приходы, честные глаза, врущий голос, как будто Мура подросток. Но от подростка – ждешь. А от матери двоих детей нет, не ждешь.
Может быть, у нее роман? Спросила, есть ли роман. Романа нет. Спросила: «С кем ты сейчас встречаешься?» Ни с кем.
– Да, есть роман, два романа, – подумав, сказала Мура. – …Мамочка, почему я что-то скрываю? Я ничего от тебя не скрываю. Почему я не рассказываю, какие у меня романы? Я рассказываю: первый и второй.
У Муры, и правда, два романа? Дурацкие, конечно, какие же еще. Неужели Мурины романы из Тиндера?
– Мама! Я взрослый человек, врач с большим стажем. Хорошо, я преподаватель, но я преподаю в белом халате! А ты без… безаляпационно… безпаляционно вмешиваешься в мою жизнь!
Я безапелляционно? Я вмешиваюсь? Я в мою?.. Я всего лишь сказала: «Два романа одновременно – это ни одного романа».
21:27
Мура со мной не разговаривает. Молча одела девочек, молча скорчила им страшную рожу, молча сказала:
«Прекратили драться, быстро пупса ко мне в сумку!»
Между прочим, это мой пупс! Может быть, я все эти годы тосковала по нему, думала, где он, мой пупс в розовых трусах…
– Мура! Мир?.. Ну, а на работе у тебя всё хорошо?
Мура улыбнулась.
– Мне нравится, когда я вхожу в аудиторию, они все встают и стоят в белых халатах… Мне не нравится, когда мне задают вопрос, на который я не знаю, что ответить.
– Отвечай строго: «Это вы мне должны сказать!»
Открыла Муре несколько секретов.
Когда студенты задают вопрос, а ты не знаешь,
– Спасибо. А я в крайних случаях отвечаю «это вам еще не нужно знать», например, на вопрос «а как лечить зубы», – поделилась Мура.
Потомственный преподаватель, вся в меня. У нас, лекторов, свои секреты и приемы. Когда я читала лекции, у меня был еще один вариант: кивнуть, сказать «все вопросы после лекции», а после лекции убежать.
21:29
Девочки ушли.
Мура холодно сказала «пока, мамочка» и даже немного хлопнула дверью. А ведь я всего-то вернулась к теме романов, сказала: «Тиндер это не то место, где каждый день находят себе пристанище надежность и ответственность». Мура недослушала, хлопнула дверью: синдром дефицита внимания и гиперактивность. Знаменитый психолог поставил Муре этот диагноз, когда она в три года терроризировала песочницу, отнимала формочки и совки. Психолог велел наблюдать, не станет ли Мура социально неприемлемой личностью.
Я внимательно наблюдаю: не было случаев, чтобы Мура отнимала у студентов и пациентов формочки и совки. При том, что у нее есть для этого все возможности: она имеет дело с беспомощными людьми в стоматологическом кресле. Не было ни одного случая, когда Мура сказала бы студентам «смотрите, как нужно лечить зубы», а пациенту «откройте рот», а сама бросила бормашину и выскочила из кабинета. С чужими людьми Мура социально приемлемая личность. А со мной может уйти посреди разговора, холодно сказав: «Пока, мамочка». Но если серьезно… если серьезно, почему Мура ведет себя как дельфин? Дельфинхитрюга, которого научили обменивать мусор на рыбу, спрятал кусок бумаги и отрывал по кусочку, чтобы получить как можно больше рыбы. Мура пытается выменять у меня мелкое вранье на рыбу. Зачем?
Вторник, 21 сентября
Общий сбор у меня с целью оглашения завещания.
Присутствовали Хомяк, Ольга и я. Алена клятвенно обещала прийти, но кто же ей поверит? Алена, как всегда, опоздает, а потом не придет.
– А Яши с Аркашей нет… – разочарованно прошептала Ольга.
Она любит девочек. Иногда больше любит Яшу за простодушие, а иногда Аркашу за то, что она ябеда и себе на уме. Это не просто любовь, это скелет в шкафу. Мы никогда об этом не говорим. Раньше мы не умели молчать о том, что нарушает душевное равновесие, а теперь научились. Может быть, дело в том, что раньше у нас не было скелетов в шкафу.
– Секс табу, романы табу, измены табу, – напомнила Ольга. – А почему завещание сегодня, ведь уже год прошел?
– Почему-почему… потому что завещание. Я его нашла. Запечатанный конверт. Я не могу его открыть одна. Боюсь. Может быть, это и не завещание вовсе. Хотя на конверте так и написано – «завещание».
Расположились на кухне: Ольга сможет курить (я позавчера бросила курить, но опять немного курю), Ирка-хомяк сможет, не привлекая к себе внимания, залезть в холодильник в любую минуту. Ирка волнуется: немного странно читать завещание через год, как будто ПетрИваныч за год всё как следует обдумал.