Только с тобой. Антифанатка
Шрифт:
– Скорее, прокляла, – горько усмехнулась я. – Я и сама словно проклятая.
– Не верю. С чего ты так решила? Придумала?
– Это наблюдение, не более. Мне кажется, я словно рыба об лед бьюсь. Не подумай, что я жалуюсь, просто делюсь, – улыбнулась я, чувствуя странную потребность поделиться с этим человеком своими проблемами. Наверное, сработал эффект попутчика. Незнакомцу открыться проще – ведь вы больше никогда не увидитесь. А может быть, у Антона, несмотря на глупый юмор, был особый дар располагать к себе людей. В нем было что-то живое, теплое, настоящее. Возможно, даже родное. Ему хотелось довериться. И я сделала это.
– Делись, –
– Если честно, у меня была не самая легкая жизнь. Я отлично училась, помогала матери, подрабатывала со школы – мы не очень хорошо жили, и я всегда понимала, что мама не сможет дать мне всего того, чего я хочу. Она воспитывала меня и младшего брата одна, а брат часто болел, и все деньги шли на его лечение. На экзаменах я получила очень высокие баллы – мой повод для гордости, но не уехала из родного городка по ряду причин. И не поступила в престижный вуз, о котором мечтала. Зато поступила в техникум, на специальность, которая никогда мне не нравилась. Училась, работала, да все без толку. Только время теряла зря. После окончания техникума из Галаза я все же уехала. Прилетела к отцу через полстраны, думала, поживу у него, поступлю в университет, и у меня начнется новая жизнь. Не получилось. Мачеха выставила меня за дверь, а в университет не приняли, да еще и долг пришлось платить вместо одного человека. Огромный долг, чужой, для меня неподъемный, но я должна была его заплатить. Я снимала ужасную комнату в общаге и работала – хваталась за все. Доставка в пицце, поклейка объявлений, раздача флаеров. Я была уборщицей, посудомойкой, гуляла с собаками. Потом работала официанткой в кафе, и эта работа мне очень нравилась до тех пор, пока меня не стал лапать один урод. Я вмазала ему между ног и убежала, а оказалось, это лучший друг хозяина, и меня выставили вон, не рассчитав. – Я рассмеялась, вспомнив этот случай. – Потом подруга помогла мне устроиться менеджером в автосалон – я отлично знала английский, а им как раз нужен был такой человек. Около года назад салон закрылся, и я удачно перешла в концертное агентство. Выплатила долг, – улыбнулась я. – Думала, как выплачу его, станет легче, но нет. Кажется, будто все тщетно. Что бы я ни делала, не могу заработать нормальных денег. На достойную жизнь.
Я замолчала, вспомнив вдруг прошлое. У меня не было к нему ненависти и страха, просто усталость.
– Что для тебя значит «достойная жизнь»? – спросил Антон.
– Жизнь, когда в продуктовом магазине не считаешь каждый рубль, чтобы хватило денег на кассе, – ответила я. – Или когда занимаешь до аванса, чтобы были деньги на дорогу. Нет, у меня все не так плохо – видишь, я даже скопила себе на самолет. И на подарок маме и брату. Только обратно еду, а в кармане последняя тысяча. Черт, стало стыдно. Я так много работаю, и все равно ничего нет. Такая дура.
– Нет, ты не дура. Совсем не дура. Просто перестань жалеть себя. Кто жалеет себя, тот ничего не получит, – сказал Антон.
– Стоп, я не жалею. Я не жалею, я смирилась. Что так всегда будет, и я не смогу ничего исправить, – ответила я, чувствуя раздражение и злость. На себя, разумеется. Я сказала Антону то, чего не говорила никому, и он решил, что я жалею себя. Но это не так. Я давно этого не делала.
– Глупости, – отмахнулся он. – Сможешь. Может быть, судьба подарит тебе шанс для этого. Совсем скоро. Никогда не знаешь, что будет дальше.
Господи, что за взгляд у него был при этом – словно душу им вытягивал из меня. Выворачивал наизнанку.
– А знаешь, уже подарила. У меня есть возможность заработать деньги. Большие деньги, – зачем-то призналась я, хотя о разговоре с Олей старалась не думать. Специально отодвигала это на потом.
– Как же? – полюбопытствовал Антон, прищурившись. У меня возникло ощущение, что я разговариваю с Мефистофелем. Но мне было плевать. На всё плевать.
– Нужно всего лишь сделать несколько фотографий.
– Снять чью-то измену? Или найти компромат? – спросил он.
– Нет, просто сфотографировать лицо, – честно ответила я, не совладав с искушением начать разглядывать его губы в полутьме салона. Какие они на ощупь? Мягкие или жесткие? Горячие или прохладные? А как он целуется? Наверняка, умело. Он из тех, кто разрешает девушке доминировать, но стоит ей забыться, как берет контроль в свои руки.
Мне до безумия захотелось поцеловать его – по-настоящему, чтобы захлебываться от эмоций. Так, чтобы губы приятно ныли, чтобы сталкивались зубы, чтобы в сердце искрились нежность и желание.
– На этом можно заработать? – удивился Антон, не подозревая о моих мыслях, и на миг его глаза стали жесткими. Я нахмурилась, но решила, что это мне показалось. Игра света, не больше.
– Да. Можно. Очень много денег. Очень. Это решит все мои проблемы, – совсем разоткровенничалась я. – Я смогу жить так, как хочу. Смогу помогать своим близким. Смогу стать счастливой.
– Звучит заманчиво, но… – Антон задумался. – Так просто огромные деньги за чье-то лицо платить не будут. Сдается мне, что-то не так в этой истории.
– Тот, чье лицо я должна буду снять, прячет его от всех.
Он холодно улыбнулся.
– А ты решила стать той, которая имеет право это лицо показать всему миру?
– Я решила заработать.
– А у тебя есть на это право? Ты осознаёшь последствия? Он ведь не просто так лицо скрывает. Или ты думаешь, что это тупо игра?
Я нахмурилась. Тон у Антона был таким непреклонным, что всякое желание целовать его пропало. Не знаю, как так получалось, но рядом с ним мои эмоции то и дело менялись.
– А ты что-то имеешь против? – прямо спросила я.
– Мне всего лишь интересно. Ты из тех, кто живет за чужой счет, или я все же ошибся?
За эти слова мне захотелось стукнуть его. Какого черта он так обо мне думает?! Нет, ну какого?
– Я не собираюсь жить за чужой счет, – процедила я сквозь зубы.
– То, что ты хочешь сделать, нельзя назвать иначе, – обидно рассмеялся Антон.
– Такому, как ты, тяжело понять меня. Без обид, но мы из разных миров. Ты – из мира бизнес-класса, комфорта и лоска, а я и на эконом коплю месяцами, – ответила я. – Ты не знаешь, что такое жить бедно. И я не хочу, чтобы знал.
– Эй, не суди меня, Наташа. Все, что у меня есть, я заработал сам, – вдруг совершено другим, каким-то незнакомым голосом сказал Антон, и я вздрогнула. – Да, возможно мне повезло. Но это не значит, что я тружусь меньше, чем остальные. Я на износ работаю, поверь.
– Верю. Я тебе верю. Но пропасть между нами и нашим мышлением меньше не станет.
– Ты просто продолжаешь жалеть себя, – спокойно сказал он.
– А ты просто продолжаешь нести чушь, – фыркнула я.
– Чушь? Разве? Тебе не кажется, что своими действиями ты сделаешь кому-то больно? Ранить кого-то так, что нельзя будет оправиться? Этот человек наверняка ведь не просто так прячет лицо от всего мира. Ты об этом не думала?