Только с тобой

Дэй Сильвия

– Не беспокойся о договоре.

– Ты должна попросить Ричарда прочитать его. Не вижу причин, почему ты так не поступила. Это так безответственно. Я просто не…

– Я видел его, Моника.

Мы обе повернулись на звук голоса моего отчима. Стентон вошел в комнату, готовый к предстоящему дню. Он выглядел эффектно в темном костюме с желтым галстуком. Я представила, что Гидеон будет в этом же возрасте похож на моего отчима: атлетически сложен, исключительный альфа-самец.

–

Видел?
– спросила я с удивлением.

– Кросс прислал его мне несколько недель назад, - Стентон подошел к моей матери, беря ее за руку.
– Я не мог настаивать на более выгодных условиях.

– Всегда есть более выгодные условия, Ричард! – резко произнесла мама.

– Туда включены вознаграждения на важные даты, такие как юбилеи и рождение детей, и никаких взысканий для Евы, за исключением консультации семейного психолога. Развод предполагает более, чем справедливое распределение активов. У меня был соблазн спросить Кросса, давал ли он договор на рассмотрение своим юристам. Думаю, они, мягко говоря, были против него.

На мгновение она замерла, оценивая информацию. Затем вскочила на ноги, ощетинившись.

– Так ты знал, что они тайно сбежали? Был в курсе и ничего не сказал?

– Конечно, я не знал, - он потянул ее в свои объятия, говоря с ней тихонько и нараспев, будто бы с ребенком.
– Я предполагал, что он просто задумывается о будущем. Ты же знаешь, подобные вещи занимают, как правило, несколько месяцев переговоров. Хотя, в данном случае, мне не о чем было просить.

Я встала. Мне нужно было поторопиться, если я собиралась вовремя приступить к работе. Именно в тот день, я как никогда, не желала опаздывать.

– Куда ты идешь?
– моя мать отпрянула от Стентона. – Мы еще не закончили. Ты не можешь вот так просто скинуть бомбу и уйти!

Повернувшись к ней, я зашагала в обратном направлении.

 – Мне действительно пора собираться. Почему бы нам не пообедать вместе и поговорить обо всем?

– Ты не можешь…

Я перебила ее.

– Коринн Жиро.

Глаза моей матери округлились, а затем сузились. Одно имя. Даже не нужно говорить что-нибудь еще.

Бывшая Гидеона была проблемой, не нуждающейся в дальнейшем объяснении.

Редко кто, попадая на Манхэттен, не испытывал мгновенного чувства знакомой обстановки. Горизонт города был увековечен в громадном количестве фильмов и телевизионных шоу, способствуя тем самым распространению любви к Нью-Йорку среди всех жителей планеты.

Я не была исключением.

Я обожала элегантность здания Крайслер в стиле арт-деко. Я могла определить свое местоположение на острове лишь взглянув, где находится Эмпайр-Стейт-Билдинг. Я была в восторге от захватывающей высоты Всемирного Торгового Центра, ныне возвышающегося в центре города. И конечно же от высококлассного

здания Кроссфайр. Я так считала ещё до того, как влюбилась в человека, чьё видение привело к его созданию.

Как только Рауль припарковал машину к обочине, я сразу же восхитилась фасадом здания Кроссфайр в форме обелиска, облицованного лишь ему присущим сапфирово-синим стеклом. Откинув голову назад, мой взгляд заскользил вверх по мерцающей высоте до самой высшей точки, где, на залитом солнцем пространстве, располагался Кросс Индастрис. Пешеходы окружили меня, тротуар кишел торопящимися на работу деловыми мужчинами и женщинами, держащими в одной руке портфели и сумки, а в другой - стаканы с кофе.

Я почувствовала Гидеона, прежде чем увидела его. Все мое тело запело от осознания его присутствия, когда он вышел из Бентли, который подъехал вслед за Мерсом. Воздух вокруг меня наполнился электричеством, затрещала энергия, что обычно возвещало о приближении шторма.

 Я была одной из немногих, кто знал: эту бурю питало беспокойство измученной души Гидеона.

Повернувшись к нему, я улыбнулась. Это было не случайно, что мы приехали в одно и то же время. Я поняла это, прежде, чем увидела подтверждение в его глазах.

На нем был угольного цвета костюм, белоснежная рубашка и серебристый галстук. Его темные волосы касались подбородка и воротника, ниспадая сексуальными дерзкими чернильного цвета нитями. Он по-прежнему смотрел на меня с горячей сексуальной жестокостью, что поначалу, казалось, выжигала меня, но в этой искрящейся синеве была нежность и открытость. Это означало для меня гораздо больше, чем кто-либо мог мне дать.

Я шагнула к нему, когда он подошел.

– Доброе утро, Тёмный и Опасный.

Его губы изогнулись в кривой улыбке. В глазах засверкало развлечение.

– Доброе утро, жена.

Я протянула руку, и почувствовала спокойствие, когда он потянулся навстречу, крепко обхватив мою ладонь.

– Я рассказала маме этим утром ... о нашем браке.

Одна бровь поднялась в удивлении, а на лице возникла улыбка триумфального удовольствия.

– Хорошо.

Смеясь над его беззастенчивым обладанием, я мягко толкнула его в плечо. Со скоростью молнии, он притянул меня к себе и поцеловал в уголок улыбающихся губ.

Его радость была заразна. Я чувствовала, что и меня она переполняет изнутри, освещая все те места, что находились во тьме вот уже несколько последних дней.

– Я хочу позвонить отцу во время перерыва. Надо сообщить ему.

Он сразу же стал серьезным.

– Почему именно сейчас, а не раньше?

Он говорил тихо, приглушая голос ради личного разговора. Офисная толпа продолжала течь мимо, не обращая на нас внимания. И все же, я колебалась с ответом, ощущая себя выставленной напоказ.