Только сердце подскажет
Шрифт:
– Ты не хочешь, чтобы кто-то еще влиял на твою жизнь?
– Да, я настолько эгоистичен, Виктория. – Он не дразнил и не смеялся над ней. Это было предупреждение – громкое и ясное, как звук горна.
Но она не знала, может ли верить ему по-настоящему. Лайэм, которого она встретила пять лет назад, отчаянно и яростно хотел соревноваться со всеми и во всем, был одержим этим. Но он также всегда был готов помочь. Да, стоя в стороне, он наблюдал, как семья Оливера и ее семья ломали комедию. Но он помогал, он хотел участвовать. Просто из желания чем-то занять
– Почему бы тебе не помочь Орелии?
– Не стоит. У нее есть свадебный распорядитель, который меня пугает.
– Пугает? – усмехнулась Виктория. Как будто Лайэма так легко испугать.
– Очень. Можешь убедиться сама.
Через секунду ее телефон загудел. Она взглянула на экран и улыбнулась. Лайэм прислал ей фотографию замка. Одинаково одетые рабочие были заняты установкой большого шатра, повсюду расставлены белые стулья, а в центре всего этого стояла эффектная деловая женщина с папкой-планшетом в руках, беспроводной телефонной гарнитурой в ухе и безжалостно затянутыми назад волосами. Она была очень привлекательна, хотя и напоминала школьную директрису.
– Она не страшная. – Виктория откашлялась. – Она шикарная. И кажется, потрясающе выполняет свою работу.
– Она робот, – коротко ответил Лайэм. И у нее все под контролем. Нет ничего, что я мог бы сделать.
– Похоже, эта свадьба будет великолепной, – сказала Виктория.
– Обязательно, – вдруг вздохнул он. – Так что тебе лучше вернуться к каллиграфии.
После того как он повесил трубку, Виктория еще несколько минут сидела, приложив телефон к уху. Этот вздох – из-за свадебной сцены? Из-за Орелии?
Ее сердце заныло.
Через несколько часов Лайэм позвонил в очередной раз, чтобы услышать ее голос, который так возбуждал его, даже по телефону.
– Я думаю, ты должна отвлечься на двадцать минут и прийти ко мне, – сказал он, как только Виктория ответила на звонок.
Он хотел заманить ее. Добиться женщины, которая сводила его с ума одним лишь взглядом. Правда, сейчас было не самое удачное время. Он не хотел, чтобы кто-то из них потом сожалел об этом, но подходящий момент наступит уже очень скоро.
– Двадцать минут? – Викторию это ничуть не впечатлило. – Это все, что ты хочешь?
Он усмехнулся. Ему хватило бы и двух минут, учитывая состояние, в каком он находился. Честно говоря, сейчас он согласился бы на что угодно.
– Для начала, – поправился он. – А потом мы могли бы провести вместе и остаток ночи.
– Ты что, напился?
– Ты сама знаешь, что нет. Зачем пытаться игнорировать тот факт, что джинн уже вылетел из бутылки?
– Придумай что-нибудь другое, – отрывисто ответила она. – Это клише на меня не действует.
Он рассмеялся:
– Когда ты успела так ожесточиться?
– Я уже сказала тебе, что я наконец-то повзрослела.
Раньше она была такой милой, мягкой. Она должна была быть такой – ее родители требовали совершенства. Лайэму было любопытно, чем все это закончилось для Виктории.
– Как твои родители? Ты с ними
Она ответила не сразу.
– Время от времени.
Ее ответ был слишком дипломатичный, слишком сухой.
– Они недовольны тобой и Оливером?
– Очень.
Он был готов держать пари, что они винили ее.
Оливер как-то рассказал ему, что у Виктории была сестра, которая еще подростком убежала из дома. Абсолютная бунтарка, она влюбилась в человека не своего круга. Поэтому теперь у них не могло быть с ней ничего общего. Сестра стала персоной нонграта – ее имя никогда не упоминалось, воспоминания о ней были запрещены. А потом Лайэм наблюдал за Викторией – видел, как она уступала, подчинялась, улыбалась и повиновалась. Всегда слишком боялась раскачать лодку. И все это чертовски его раздражало. Его раздражение усилилось при мысли, что родители обвиняют ее в том, что их брак с Оливером распался. Но он не мог удержаться и задал ей последний вопрос:
– Ты когда-нибудь видела свою сестру? Ты разыскала ее?
Виктория хотела. В ту ночь, сидя над бумажными украшениями, она мельком упомянула сестру и желание найти ее. Потом они оба сменили тему.
Наступила тишина.
– Виктория? – позвал он.
– Да, мы встречались некоторое время назад. Мы очень разные люди. Я посылаю ей открытку на Рождество. – Ее слова прозвучали легко. – Слушай, мне лучше вернуться к работе, я по-прежнему отстаю от своего плана.
Две секунды спустя Лайэм убрал телефон в карман и посмотрел на зеленую лужайку. Желудок у него стянуло, как будто развивалась морская болезнь на суше. Ему было обидно и больно за Викторию – она была одна, и это неправильно.
На следующее утро телефон Виктории зазвонил в пять тридцать. То есть Лайэм знал, что она уже не спит и работает? Она ответила после первого гудка, губы сами собой расплылись в улыбке.
– Тебе действительно очень скучно.
– Я приеду и заберу тебя. Ты должна сделать перерыв и подкрепиться.
– Ты приглашаешь меня на ланч?
– Вообще-то я думаю о завтраке в постель. Хорошая идея, как тебе кажется?
– Ты просто не можешь сдержаться.
– Ты права, – ответил он. – Я думаю о тебе и о сексе. Это как клубника и сливки, сыр и крекеры. Виктория и секс неразрывно связаны.
Она засмеялась, но странное разочарование сжало ее грудь. Это случится только один раз, а потом он снова исчезнет из ее жизни.
– Так это единственная причина, почему ты названиваешь мне по три раза в день?
Последовало молчание, что только усилило ее беспокойство. Потому что ей нравилось разговорить с ним, смеяться вместе с ним. Но все это было лишь средством для достижения его цели? Он просто работал, чтобы получить то немногое, чего на самом деле хотел?
Но она не хотела переспать с ним один раз и затем потерять его навсегда. Она стремилась к большему. С тех пор как переехала во Францию, ей было одиноко. Виктория хотела больше смеяться, и она смеялась, когда разговаривала с ним.