Только звезды нейтральны
Шрифт:
Он покорял людей своей скромностью и простотой. О его летно-боевых качествах и говорить не приходится. Он искал встречи с противником, а если собьет самолет и вернется на аэродром, то с нетерпением ходит возле бензозаправщика. Как только техник доложит: «Машина готова», - Сафонов уже из кабины командует: «К запуску!» Минута-другая - и его «ястребок» уносится в небо.
«Мистер Сафонов показывает, на какие чудеса способны русские люди!» - писали корреспонденты английских газет - случайные очевидцы воздушных боев на Севере.
* * *
Под
Мне явно не хватало какого-то яркого эпизода, который позволил бы по-новому осветить эту хорошо знакомую тему.
И, как всегда, неожиданно представился такой случай.
…Дверь в землянку распахнулась, и на пороге выросла хорошо знакомая фигура Петра Александровича Редкова. Вид у него был радостный, лицо светилось, нетрудно было догадаться - произошло что-то необычайно важное.
– Наши срубили фашистского аса, - громко и почти торжественно объявил он.
Не на все мои вопросы он смог ответить. Тогда я набросил шинель и поспешил на аэродром. Хотелось поскорее узнать подробности.
Дорожка, вытоптанная в снегу, привела меня на командный пункт полка. И здесь я впервые встретил одного из любимых учеников Сафонова - Героя Советского Союза Петра Сгибнева, о котором до этого наслушался разных историй. Молодой человек, комсомолец, держался вполне солидно, как и подобает командиру сафоновского полка, хотя ему было всего двадцать два года. В этом возрасте командовать гвардейским полком дано не каждому. И не только девятнадцать сбитых фашистских самолетов числилось у него в активе. По отзывам летчиков, он был образцом собранности и умелой организации на земле и в воздухе.
Он десятки раз принимал участие в воздушных боях вместе с Сафоновым, а затем без него, используя его тактические приемы. Не обошлось без участия Сгибнева и в данном случае. Возвращаясь с боевого задания, он услышал по радио голоса своих ребят, дравшихся с «мессерами» над своим аэродромом на высоте шесть тысяч метров. Он набрал семь тысяч метров и поспешил к ним на помощь. Подлетает, глянул вниз, а там полосатый немецкий истребитель, знакомый по многим встречам. Сгибнев пошел на него в атаку. Разрядил весь боезапас, подбил его, и тот спиралью пошел на снижение, а тут вовремя подоспел молодой летчик Николай Бокий. Преследовал «полосатого» и добил его окончательно…
Но, видать, немец - летчик опытный: свой поврежденный самолет посадил на озеро, недалеко от линии фронта.
Сгибнев
Приземлившись, он тут же пересел в кабину ПО-2, взял с собой техника по вооружению Бориса Соболевского, и они полетели к месту посадки фашистского самолета.
Сели на том же самом озере, в ста метрах от «полосатого». Выбрались из кабины и, вынув из кобуры пистолеты, держа на взводе курки, проваливаясь в снегу, приблизились к немецкому истребителю «Мессершмитт-109». Осмотрели его со всех сторон, потом забрались в кабину. Кабина оказалась пуста. Только на сиденье лежал парашют, и на сумке его была прикреплена медная дощечка с фамилией: Мюллер.
– Так это тот самый Мюллер!
– воскликнул Сгибнев.
По данным нашей разведки, оба знали, что здесь на Севере в составе 5-го военно-воздушного флота «Норд» находится отряд, носящий название, говорящее само за себя, - «Дойчландс штольц» («Гордость Германии»), и королем воздуха наречен Рудольф Мюллер - кавалер высшей награды империи - рыцарского креста, который вручил ему сам Гитлер…
– Куда же он делся, проклятый?!
– произнес Соболевский.
– Не торопитесь. Сейчас определим, - отозвался Сгибнев, сидевший в кабине, обозревая приборы и все остальное, чем был начинен новейший немецкий истребитель.
Соболевский набрел на след лыжни, уходившей к сопкам, и по этому поводу выразил удивление:
– Неужели они летают с лыжами?
– Точно так, - пояснил Сгибнев.
– В каждом самолете пара лыж.
– Где же они помещаются?
– Ты думаешь, у них обыкновенные лыжа? Ничего подобного. Короткие, портативные, много места не занимают…
Как опытные следопыты, оба изучали лыжню, проложенную по свежему снегу. Потом вернулись к истребителю, Сгибнев прихватил парашют Мюллера, и, поднявшись в воздух, они скоро вернулись домой.
Я слышал, как Сгибнев докладывал об осмотре фашистского истребителя командующему ВВС генерал-лейтенанту Александру Харитоновичу Андрееву. Я незаметно записывал рассказ Сгибнева.
В тот же день это стало настоящей сенсацией. «Сбит Мюллер - крупный фашистский ас, кавалер рыцарского креста. По частям 14-й армии, по флоту, по всем постам воздушного наблюдения было передано оповещение о сбитом немецком летчике, который пытается уйти. Указан район его посадки - несколько десятков километров от линии фронта.
Можно представить мое состояние: в такой момент оказаться, что называется, в гуще событий и иметь возможность следить, как они будут развиваться. Не найти более достойного окончания и завершения моей корреспонденции, которую я по телеграфу еще раньше передал в Москву, предупредив редакцию, - окончание задерживается в силу некоторых непредвиденных обстоятельств. Что это за обстоятельства, я, конечно, не указал, пока не будет полная ясность.
Я спешил в бухту на командный пункт Военно-Воздушных Сил Северного флота, располагавшийся на горе. В узеньком коридорчике, обшитом листами фанеры, встретил майора Лещинского - знакомого по блокаде Ленинграда, с которым не раз имел дело на аэродромах балтийской авиации.