Только звезды нейтральны
Шрифт:
Наташа взбила волосы и поправила прическу.
– Между прочим, в наше время развелось довольно много тупых, самовлюбленных дураков, - сказала она, негодуя.
– Они решительно ничего в жизни не совершили, а мнят о себе черт знает что…
– И не совершат!
– добавил Федор.
– Определенно! Но, представьте, это не мешает им считать себя солью земли.
– Ты думаешь, по дуракам мы планы перевыполнили? У нас их больше, чем в другой стране?
Все рассмеялись.
– Возможно, не больше, у нас они просто заметнее на общем фоне…
Геннадия задело такое сравнение.
–
– Ах вот как?!
– удивился Федор.
– Мне кажется, это немыслимо в среде военных.
– Дорогой мой, твои представления о военных устарели. Сегодня военные - это инженеры, люди с высшим образованием. Я там цыпленок рядом с Талановым.
Начав было дремать, Даниил Иосифович вдруг встрепенулся, поднял голову и пробормотал с неудовольствием:
– Таланов, Таланов… Распустили народ. В наше время твой Таланов пикнуть бы не смел…
Наташа сердито глянула в его сторону:
– Ну и что в этом хорошего?
– По крайней мере, порядок был, законы уважали, а теперь кто во что горазд…
– Нет уж, папа, мы как-нибудь без таких порядков проживем.
– Живите на здоровье как вам угодно. Наша песня спета. Каждому свое. Мы так считали, вы считаете этак, ваши дети еще что-нибудь заявят…
– Да, ничего не поделаешь, - тяжко вздохнула Полина Григорьевна и спохватилась, вспомнив о своих хозяйских обязанностях: - Кому еще чаю?
* * *
Наташа с мужем поздно отправлялись домой. Метро уже закрылось, и можно было рассчитывать только на такси. Геннадий вызвался их проводить. Все трое были навеселе, но это не помешало Геннадию спросить Наташу, что случилось с отцом, почему он так сильно изменился, следа не осталось от прежнего бравого орла-мужчины. И сам же заметил:
– Оно понятно. Сколько пережито! Война…
– Милый братец, с папой произошла обычная метаморфоза. Человек вылетел из тележки и никак не может примириться. Давно ли вершил судьбы людей, а теперь командует одной мамой.
– Ты напрасно иронизируешь, - оборвал Федор.
– Пойми трагедию крупного военного работника остаться не у дел и ходить за хлебом в булочную или за картошкой на рынок…
– Кто же виноват? Любой может найти для себя дело. А папу потянуло на лоно природы. Ну, посуди сам, к чему двум взрослым, пожилым людям дача, сад и огород? Ты посмотри, до чего он довел маму! Все хозяйство свалил на ее плечи, а сам ходит руки в брюки и по привычке командует. Мне жаль маму. Все время настаиваю - расстаньтесь вы с этим проклятым поместьем. Продайте, что ли… Наконец, просто подарите детскому саду. У нас появилась болезнь, неистребимая страсть к дачам, машинам… Форменная эпидемия… Вот и папа поплыл по течению. А этот пижон, его верный адвокат, - ядовито заметила Наташа, указав на мужа, - только масла в огонь подливает.
– Совершенно верно. Дача - фамильная ценность, переходит из рода в род. Они пользуются, потом мы, потом наши дети и внуки… Что ж тут плохого?
Наташа
– Ну чем не старосветский помещик?! Они так же рассуждали: сам буду пользоваться, потом дети, внуки…
– Гена, поверь, она совсем не практичный человек. Думает, что, кроме микробиологии, ничего на свете не существует.
– Ну, зато ты у меня практичен больше, чем надо…
В эту минуту Геннадий увидел зеленый огонек. Вышел на шоссе и поднял руку. Машина остановилась. Наташа и Федор заняли места на заднем сиденье. Геннадий махнул им вслед и повернул к дому. Войдя в лифт, он пожалел, что не взял ключи и должен будить родителей. Робко нажал кнопку и стоял в нерешительности, пока не донеслось шуршание. В дверях появился отец. Он был все в той же старой синей пижаме, щурился на свет, зевал, спрашивал, где Геннадий так долго задержался.
– Ловили такси, не так просто, вроде нашего грешного Мурманска.
Отец зашел в комнату Геннадия, сон у него пропал - как не бывало, сел на диван и стал жадно расспрашивать:
– Ну что нового на флоте? Как тебе живется? Мать печется о твоей семье. А у меня забота о службе.
– Служим, папочка, ума набираемся. Недавно на Северном полюсе побывали.
– Да ну?!
– изумился отец.
– В наше время туда только папанинцы добрались, и то пришлось выручать…
– А мы недавно своим ходом дошли, всплыли, и, понимаешь, поднялся ураганный ветер, началась подвижка льда. Лодка погрузилась, а я с двумя парнями остался на льду…
В глазах отца вспыхнула тревога. Заметив это, Геннадий поспешил его успокоить:
– Ничего страшного не произошло. У нас было задание, мы его выполнили. А тем временем буря кончилась, наши всплыли в другой полынье. И, как видишь, полный порядок…
– Черт дери!
– Даниил Иосифович по-молодецки вскочил, хлопнул сына по плечу.
– Так вы же настоящие полярные Робинзоны!
– Живем, отец, не тужим. Мне повезло. Попал под начало хорошего начальства. Может, слышал - контрадмирал Максимов?
Даниил Иосифович потирал лоб, напрягая память:
– Погоди, одного Максимова я знал, который был в Испании.
– Он самый, герой Испании! Кормушенко процедил с сарказмом:
– Тоже мне герой! Войну там проиграли, вернулись с кукишем в кармане. Если бы мы там разбили немцев, Гитлер бы еще подумал, стоит ли ему на нас нападать. А то ведь Испанию не сумели удержать. Ну, он и решил: у русских кишка тонка - и бросился очертя голову.
Геннадий перебил его:
– Что ты говоришь, папа? Какой вздор! Еще никто наших добровольцев не обвинял в трусости или поражении.
– А вот я обвиняю!
– Пойми, они были там каплей в море.
– Ну и что же? Капля, она гранит точит. Слышал такую поговорку?!
– Слышал, но все, что ты говоришь, к Максимову не относится. Он самый уважаемый человек на флоте.
– Тем лучше. В наше время так не считали.
Геннадий подошел к окну, глянул на тихую улицу в мерцании огней и решил: настало время узнать главное…
– Я слышал, будто у вас с нашим адмиралом были неважные отношения, - сказал он.
Кормушенко встрепенулся, как испуганная птица, но не потерял твердость: