Толкование Евангелия

Гладков

Господь еще изгнал беса из дочери хананеянки, и изгнал его заочно, не видев даже одержимую им (Мф. 15, 21—28; Мк. 7, 24—30). Но особенно замечателен случай с бесноватым в стране Гадаринской. Увидя Иисуса издалека, бесноватый прибежал к Нему, пал пред Ним и поклонился Ему, очевидно, желая просить о чем-то; и эти действия бесноватого надо признать сознательными; здесь видны и воля и разум бесноватого. Но как только Господь повелел духу нечистому выйти из этого человека, то тот же самый человек, смиренно павший перед Иисусом и поклонившийся Ему, закричал громким голосом:

что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня. Казалось бы, что бесноватый, павший к ногам Иисуса, должен был благодарить Его за повеление духу нечистому оставить его; ведь

не за чем иным, как за этим именно, он и прибежал к Иисусу и поклонился Ему; между тем вместо благодарности он дерзко выговаривает Иисусу, зачем Иисус пришел мучить его. Здесь видно раздвоение мыслей и желаний, резко противоположных одно другому. Поклонился Иисусу сам бесноватый по своему личному желанию; дерзкие же слова, сказанные им вслед за тем, никак нельзя приписать ему же; говорил-то он сам, но словами своими он бессознательно выражал чье-то чуждое ему желание, чьи-то чужие мысли; устами его говорил кто-то другой, и это, очевидно, был тот, кто и довел несчастного до страшных мучений. Но кто же был этот другой, говоривший устами бесноватого? Если мы примем во внимание, что свирепый до того времени бесноватый, такой страшный, что все боялись встречаться с ним, стал мгновенно здоровым, как только Иисус повелел бесам оставить его, то должны будем признать, что говорили устами бесноватого те злые духи, которые потом оставили его, повинуясь велению Иисуса. Эти духи настолько подчинили своей воле волю одержимого ими, что он под влиянием их действовал, как безвольный, как слепое орудие чужой воли, вопреки собственным интересам; говорил он не то, что сказал бы от себя, не будучи одержим ими, а то, что они внушали ему. Вот это-то раздвоение мыслей и желаний у Гадаринекого бесноватого доказывает, что он действительно был одержим злыми духами. И духи эти повиновались властному, повелительному слову Господа (Мк. 5, 1-20; Лк. 8, 26-39; Мф. 8, 28-34).

Мы рассмотрели двадцать два исцеления от болезней и злых духов и, при тщательном исследовании всех обстоятельств, сопровождавших эти исцеления, не могли найти ничего, что могло бы говорить об исцелении верою или внушением; мы привели мнения свидетелей всех этих исцелений и даже врагов Христовых о том, что во всех тех исцелениях действовала сверхъестественная сила. Перейдем теперь к рассмотрению рассказов Евангелистов о воскрешении мертвых.

Я уже говорил, что одни из неверующих в Бога совсем вычеркивают из Евангелия все рассказы о совершенных Иисусом чудесах, не доверяя свидетелям-очевидцам и считая их обманщиками; другие же, не отвергая событий, о которых говорят Евангелисты, стараются объяснить их так, чтобы ничего чудесного в них не осталось.

Про воскрешения дочери Иаира (Мк. 5, 22-24 и 35-43; Лк. 8, 41-42 и 49-56; Мф. 9, 18-19 и 23-25) и сына вдовы Наинской (Лк. 7, 11—17) они говорят, что никакого воскрешения мертвых тут не было, так как и дочь Иаира, и сын вдовы Наинской были мнимоумершие, находились в летаргическом сне. Но, во-первых, такое мнение вполне голословно, ни на чем не основано; во-вторых, в действительной смерти дочери Иаира все близкие к этому семейству так были уверены, что даже смеялись над Иисусом, сказавшим, что

она не умерла, но спит. Не забывайте, что это было в Капернауме, где Господь совершил много чудес и тем возвысил, прославил этот город (Мф. 11, 23—24). В Капернауме все смотрели на Иисуса как на великого Чудотворца, и в чудотворную силу Его верили даже не ходившие за Ним, то есть не считавшиеся Его учениками, даже язычники. Язычник, римский сотник, просил исцелить его слугу и проявил при этом такую веру в чудотворную силу Иисуса, какой Господь не нашел и в Израиле (Мф. 8, 5—13; Лк. 7, 1—10). Сам Иаир, как начальник Капернаумской синагоги, принадлежал, вероятно, к партии, враждебной Иисусу, но и он верил в чудотворную силу Его, и только эта вера подвинула его просить об исцелении умиравшей дочери его. А когда, в том же Капернауме, Иисус исцелил тещу Симона, то все, имевшие больных разными болезнями, приводили их к Нему; и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их;

и весь город собрался к дверям (Мк. 1, 32—34; Л к. 4, 40—41; Мф. 8, 16). Да, в этом городе едва ли кто сомневался в том, что Иисус может исцелить всякую болезнь; думаю, что не было в нем ни одного дома, обитатели которого не воспользовались бы чудотворной силой Его. А такая вера вынуждала жителей Капернаума относиться

к проживавшему в нем Иисусу с должным почтением и уважением. И несмотря на это, члены семьи Иаира и его близкие смеялись над Иисусом, когда Он сказал, что дочь Иаира не умерла, но спит. Наступление действительной смерти ее было для всех так очевидно, что они, забыв все благодеяния, оказанные Иисусом жителям Капернаума, забыв то уважение, с которым всегда относились к Нему, стали смеяться над Ним: им смешно было даже и подумать о том, что умершая не умерла, но спит. И вот, такую умершую Господь воскресил одним словом Своим, сказав:

девица, тебе говорю, встань (Мк. 5, 41). И она встала и начала ходить. Он не только воскресил ее, но и возвратил ей силы, утраченные во время смертельной болезни, то есть совершил двойное чудо.

Вскоре после того Он воскресил сына вдовы Наинской, которого уже несли хоронить.

Юноша! тебе говорю, встань! — сказал Господь; и мертвый, поднявшись, сел и стал говорить. И всех объял страх, и славили Бога, говоря:

великий пророк восстал между нами, и Бог посетил народ Свой (Лк. 7, 11-17). Все были уверены, что в этом чуде действовал Бог через Иисуса, великого Пророка. Следовательно, никто не сомневался в действительной смерти сына бедной вдовы. И этот мертвец по слову Иисуса ожил, встал и заговорил.

Пусть, однако, неверующие в Бога утешают себя выдумкой о том, что и дочь Иаира, и сын вдовы Наинской были в летаргическом сне; оставим их в этом заблуждении. Но что скажут они о воскрешении Лазаря, тело которого уже четыре дня разлагалось и издавало такой сильный трупный запах, что даже верующая Марфа признавала бесцельным открытие пещеры, в которую оно было положено? Не имея основательных возражений, они говорят, что если бы Лазарь действительно был воскрешен, то об этом чуде должны были бы говорить все Евангелисты; но так как о нем говорит один только Иоанн, то, значит, остальные Евангелисты признавали это событие недостоверным, потому и умолчали о нем.

Ни один Евангелист не намеревался описать все события последних лет жизни Иисуса Христа; да это было бы и невозможно, так как, по свидетельству Иоанна, весь мир не мог бы вместить написанных книг, если бы писать подробно о всем, что совершил Христос. Поэтому умолчание одним или двумя и даже тремя Евангелистами о каком-нибудь событии, записанном в Евангелии, нисколько не лишает это событие достоверности. Многие чудеса, совершенные Иисусом, описаны не всеми Евангелистами, но из-за этого нельзя же отвергать достоверность сказаний тех Евангелистов, которые записали эти чудеса в своих Евангелиях. Говорят, что о таком событии, как воскрешение Лазаря, должны были писать все Евангелисты. Но почему же они должны были писать? Ведь если нам теперь, после возражений неверующих в Бога, это чудо кажется особенно выдающимся, то далеко не так смотрели на него Апостолы. До воскрешения Лазаря Христос воскресил не только дочь Иаира и сына вдовы Наинской: Он воскресил еще много других мертвецов, что доказывается ответом Его на вопрос учеников Иоанна Крестителя:

Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам? Совершив в присутствии учеников Иоанна множество чудес, Иисус сказал им:

пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют (Лк. 7, 18-22). А если Господь воскресил многих мертвых и если описать все чудеса Его не было никакой возможности, то умолчание тремя первыми Евангелистами о воскрешении Лазаря не может поколебать достоверность рассказа Апостола и Евангелиста Иоанна об этом чуде. Иоанн, как известно, дополнял в своем Евангелии повествования первых трех Евангелистов и писал, главным образом, о деятельности Иисуса Христа в Иудее, тогда как первые три Евангелиста описывали, главным образом, события, протекшие в Галилее. Каждый Евангелист писал свое Евангелие с известной целью и говорил о тех событиях которые отвечали намеченной им цели. Если признавать достоверными только те события, о которых говорят все четыре Евангелиста, то придется вычеркнуть из Евангелия очень многое, и в нем почти ничего не останется. Но к такому способу толкования исторических событий никогда еще не прибегал ни один добросовестный историк.