Толмач
Шрифт:
Толпа замерла.
– Я не буду с вами драться, – решительно произнес Сугияма. – Я – дипломат, и драка невозможна ни с каких позиций.
– А от тебя и не требуется драться, – улыбнулся китаец, – от тебя требуется умереть.
Толпа одобрительно загудела.
– Сначала я вырву твое сердце, японец, – мечтательно произнес рыжий, – а затем я его съем.
Сугияма напрягся; он уже видел, что рыжий настроен серьезно, но вставать в стойку для боя он не хотел. Он знал, что потом китайцы обязательно скажут, что он сам напал на офицера.
– А твоя кожа
– Та-ак… – загудела толпа.
– Вы не смеете нарушать соглашение наших императоров, – все более тревожась, напомнил Сугияма, – вы не сме…
Рыжий Пу вырвал ему сердце в два приема – так, как и показал ему Учитель. Поднял еще бьющийся кусок мяса над головой, и толпа зашлась от восторга.
– Причастимся, братия… – гнусаво подражая христианским жрецам, пропел Рыжий Пу, вытащил нож и под хохот оценивших шутку бойцов начал делить его на части, – это тебе… это тебе…
А потом они словно сошли с ума, схватились за ножи, разрезали окровавленную одежду драгомана посольства и в считаные минуты располосовали человеческую кожу на пояса, а само тело, разделенное на десятки кусков, с хохотом разбросали по всей улице.
Кан Ся видел переодетого в офицерскую форму рыжего бандита уже второй раз, как видел и все, что он сделал. Но когда отделенная от тела голова вознеслась над толпой на длинном бамбуковом шесте, Кан Ся заставил себя отвернуться и быстро пошел на запад. Не обращая внимания на хмельную от сладости насилия молодежь, миновал еще несколько кварталов и с облегчением нырнул в прохладную полутьму Западного храма.
– Где я могу увидеть Учителя Чжан Чунфа? – вежливо поинтересовался он у служки.
– Учителя нет в храме.
– Четыре, три, два, сорок девять, – назвал код Кан Ся.
– Идите за мной, – кивнул служка.
Они нырнули за тяжелую портьеру и, беспрерывно сворачивая, прошли длинным узким коридором, а потом служка остановился и с интервалами стукнул несколько раз в одну из множества дверей.
Дверь открылась, и Кан Ся внимательно оглядели двое охранников, но едва он произнес код, как охранники расступились, пропуская визитера внутрь.
– Учитель Чжан Чунфа? – поклонился Кан Ся единственному, кого увидел, – крепкому нестарому человеку лет пятидесяти. – Меня зовут Кан Ся. Я принес бумаги.
– Прошу вас, Кан Ся, присаживайтесь, – жестом указал Учитель на свободное место рядом с собой. – Чаю хотите?
Кан Ся кивнул, присел, куда показали, и замер: прямо на него смотрела точная копия того самого Золотого Дракона с умными нефритовыми глазами, что приходил к нему во сне! А тем временем Учитель неторопливо развернул сверток, вытащил все восемь экземпляров переписанного отчета, внимательно просмотрел один и удовлетворенно кивнул.
– Передайте господину Яо мою благодарность.
– Что? – как очнулся Кан Ся.
– Что вас так заинтересовало? – улыбнулся Учитель.
– Дракон, – показал глазами Кан Ся. –
Учитель насторожился.
– Не думаю…
– Простите меня, Учитель, – поклонился Кан Ся. – Я ошибся.
– Некоторые ошибки стоят нам всех наших достижений, – внимательно заглянул ему в глаза Чжан Чунфа.
Кан Ся похолодел, секунду колебался и все-таки решился:
– Простите, Учитель, можно вопрос?
Чжан Чунфа кивнул.
– Магия действует? – глотнув, спросил Кан Ся и, боясь, что его не дослушают, заторопился: – Я видел некитайскую магию. Это опасно?
Учитель мгновенно посерьезнел.
– Ты видел пекинские улицы сегодня?
Кан Ся кивнул.
– Эти улицы очень опасны сегодня, Кан Ся, но их разбудило слово, а прежде слова была мысль. Как по-твоему, мысль опасна?
Кан Ся удивился и вдруг вспомнил, как давным-давно вдруг подумал, что надо бы арестовать контрабандный груз, переправляемый через Амур лодочником Бао. Одна-единственная, почти случайная мысль привела его тогда в камеру смертников, а вот теперь и сюда.
– Мысль очень опасна, Учитель.
– Так вот, Кан Ся, – вздохнув, поставил пустую чашечку на столик Учитель, – магия неопасна; опасна мысль, которая за ней стоит.
В конце мая Курбан так хорошо освоил дарованную ему богами карту, что его осенила, может быть, самая важная за всю его жизнь мысль. Он вдруг понял, что может обозначить границы своих владений!
Зачем это делать, вопросов не было. Он прекрасно понимал, что высшая справедливость, которую прямо сейчас осуществлял самый честный из всех помощников Эрлик-хана – Человек-Вепрь, просто обязана рано или поздно привести к возрождению древнего и славного Тангутского царства. У него даже возникло подозрение, что именно для этого боги и сохраняют жизнь русскому поручику.
А потому каждый вечер он дожидался, когда Семенов уснет, а затем осторожно вытаскивал похищенный из его сумки карандаш и уходил в кладовку или на кухню или просто прикрывался плащом. Разжигал волшебную керосиновую лампу, а затем осторожно доставал и разворачивал карту земли своего божественного предка богатыря Манджушри.
Курбан не умел читать, но каждое название этой карты, хоть раз кем-нибудь произнесенное вслух, запоминал навсегда. И, собственно, самой важной задачей теперь было точно соотнести каждое такое название с местом на карте.
Это было непросто. Да, офицеры при нем не стеснялись и свободно тыкали пальцами в свои карты, вслух называя и названия мест – и свои намерения относительно них. Кое-что из названий он запомнил исключительно благодаря тому, что проезжал мимо этих станций и городов. Но – Великая Мать! – сколько же оставалось непознанного!
– Сун-га-ри… – по слогам произносил он имя реки и уверенно ставил на ней крестик.
Он, главный и прямой потомок и наследник птицы Гаруды, с легкостью узнавал испорченное китайским сюсюканьем и замаскированное русскими буквами немыслимо древнее тангутское слово «Гун-Гар» – Господин Гар.