Толстой и Достоевский. Братья по совести
Шрифт:
«Под вечер Л. Н. сказал:
— Хорошие книги, талантливо написанные, авторам которых было что сказать, начиная с «Горя от ума» и до настоящего времени, цензура не пропускала, и они стали тем более известными, тем больше их читали.
Господам Амфитеатровым нечего возмущаться цензурой (их запрещенных книг все равно читать не будут). […]
Л. Н. процитировал Страхову [158] слова Бисмарка и сказал:
158
Страхов Федор Алексеевич — писатель, религиозный мыслитель, музыкант, единомышленник Льва Толстого, автор книг по религиозно-философской
— Никогда я не писал о том типе людей, к которым принадлежит Бисмарк. Он был безнравственный, страстный, сильный. Таким был и Бэкон, который был, кроме того, и лживым. Некрасов, Б. <?> были прямые, Федор Толстой-Американец — этот к старости так молился, что колени и руки себе ободрал.
Страхов спросил:
— А Наполеон — нет?
Л. Н.: Где же, у него пульс был 40. Наполеон принадлежал к разряду людей, как Мольтке, — холодный, расчетливый. Он (Наполеон) взял одно равенство и думал, что все христианство, это — egalite (равенство. — франц.) на пушках».
Н. С. Кашкин
Вспоминали Н. С. Кашкина [159] . Л. Н. рассказал, почему он служит судьей. Ему 70 лет, богатый, друг Достоевского, Петрашевского (Фурье, Phalanstere (фаланстер — франц.)» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 179–180).
«Андрей Львович говорил, что он боится спать при закрытых дверях, а Душан Петрович их ночью закрывает.
159
Кашкин Николай Сергеевич — русский общественный деятель, петрашевец, действительный статский советник (1886). На Кавказе познакомился и подружился с Л. Н. Толстым.
Я сказал, что я думаю, что ему так поспокойнее, и потому закрываю в перегородке между нами дверь. (Мы с Андреем Львовичем спим внизу, в бывшей библиотеке, разделенной перегородкой на две половины: он в одной половине, я — в другой.)
Л. Н.: Достоевский говорил, что самое большое страдание для него в тюрьме было то, что он никогда не бывал один. Я это понимаю» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 271–272).
«Был разговор о Достоевском.
Л. Н.: Достоевский стенографировал свои романы, что и видно: сначала хороши, в первых же главах высказано все, дальше — повторение» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 274).
А. М. Горький. 1905
«Говорили о Горьком.
Л. Н.: Заслуга Горького в том, что он показал психологию босяков, описал их жизнь с любовью, хотя иногда и неверно, показал хорошие стороны их души. Этим он и понравился, и от этого за границей имел успех, где на этих людей смотрели, как на потерянных и где не была затронута эта сторона никем. Достоевского «Записки из Мертвого дома» — то же самое» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 302).
«Софья Александровна [160] рассказывала о статье Мережковского в «Русском слове», посвященной Чехову. Мережковский хвалит его простоту, которой не достигли ни Тургенев (мало старался), ни Толстой (слишком старался),
Л. Н., в связи с Мережковским, вспомнил, что декадентского читал в «Вопросах жизни», и сказал:
160
Стахович Софья Александровна, она же Зося, — фрейлина, внучка генерала наполеоновских войск П. Н. Ушакова; познакомилась с Л. Н. Толстым в 1885 г. и стала другом семьи писателя; будучи прекрасной наездницей, часто сопровождала Толстого во время верховых прогулок; подготовила к публикации в 90-томном собрании сочинений Письма Л. Н. Толстого, совершив, по сути, подвиг.
— Все это декадентство — полное сумасшествие. Тут некоторая ограниченность — не преувеличиваю — есть и малообразованность, пожалуй; необразованности нет.
Там же читал о Константине Леонтьеве, славянофиле. Он был в Оптиной пустыни в послушании у Амвросия (Абрикосов сказал: «Предшественник Амвросия — Макарий, которого описал Достоевский»).
— Я его знал (Леонтьева), очень интересный человек [161] , — сказал Л. Н.
161
22 июля после чтения статьи К. Леонтьева в журнале «Вопросы жизни» Л. Н. Толстой сказал: «Леонтьев стоял головой выше всех русских философов» (Там же. С. 352).
Л. Н.: Вечером, если будет охота слушать, будем читать рассказ Герцена «Долг прежде всего». Нет ничего подобного в русской литературе. «Кто виноват?» — робкое, это — бойкое…» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 353–354).
«Был разговор о Н. Ф. Федорове [162] , библиотекаре Румянцевского музея. Л. Н. обстоятельно рассказывал про него. Он был знаток литературы по истории, философии, юриспруденции и проч. Советовал охотно каждому книги, которые нужно читать по его предмету. Библиотекарство было для него священным долгом.
162
Федоров Николай Федорович — русский религиозный мыслитель, футуролог, один из основоположников русского космизма. Л. Н. Толстой часто встречался с Федоровым, читал его книгу «Философия общего дела» (1906), которая находится в ЯПб и содержит правку и пометки писателя, сделанные карандашом.
— Кто под его руководством читал книги в библиотеке, уже, наверно, были лучше образованны, больше знали, чем окончившие университет, чем те, которые слушали лекции, — сказал Л. Н. — Он и мне помогал. Жил в каморке, спал на сундуке на «Новом времени», но оно ему не повредило. Был целомудренной, святой жизни. Все раздавал бедным. Дожил до 80 лет. Верил, как Достоевский, Соловьев, в материальное воскресение, что все люди будут жить <после смерти> и достигнут блаженства. Это сделает наука. В библиотеках, музеях хранятся труды ученых, которые мы должны усваивать. У него было смешение начал религиозного сознания с грубым материализмом. Меня не любил за мое нематериальное, духовное понимание жизни.
Еще был разговор о Пшибышевском, о Канте.
Н. Б. Гольденвейзер сказал о Пшибышевском, что он ницшеанец, его герои делают то, чего желает их тело…
Л. Н.: Я Пшибышевского не читал. Верлен, Брет Гарт напивались и писали в таком состоянии.
Николай Борисович (Гольденвейзер. — В. Р.) о Канте.
Л. Н.: Я его «Критику практического разума» выше ставлю «Критики чистого разума» [163] .
163
Оба произведения И. Канта хранятся в ЯПб и содержат пометки Л. Н. Толстого.