Толстой и Достоевский. Братья по совести

Ремизов Виталий Борисович

— Я думаю, что «Мертвый дом» лучшее, потому что цельное в художественном отношении. А «Идиот» — прекрасно начало, а потом идет ужасная каша. И так во всех почти его произведениях» (ТВ С. Т. 2. С. 43–44).

Из Яснополянских записок Д. П. Маковицкого

3 сентября 1906 г. Я. П.

«Снегирев (врач, основатель первой в России гинекологической клиники. — В. Р.) спросил Л. Н.:

— Где есть сильное религиозное движение? В России участвуете в нем вы, Соловьев, Достоевский. А за границей соответствующее есть?

Л. Н.: Оно есть, но с оттенками. В народе оно сильнее всего у славян: назарены, духоборы. У образованных — у англосаксов; там это в большинстве Джон Булли (английский буржуа,

ставший персонажем сатирических памфлетов. — В. Р.), обрядовое празднование воскресенья и никакого внутреннего, духовного христианства. А редкие серьезно и глубоко поглощены христианством. У немцев — широкий протестантизм неподвижный, закостенелый или научный интерес. У американцев была плеяда замечательных писателей, начиная с Чаннинга, основателя унитаризма, — Баллу, Торо, Эмерсон… Не могу простить Тургеневу, что он просмотрел (это движение). В «Вестнике Европы» утверждал, что в Америке ничего нет.

Николай Леонидович (Оболенский, муж дочери писателя Маши. — В. Р.): Еще есть квакеры.

Л. Н.: Здесь были Bellows и Brooks, лучшие из них. Брукс был человек денег. Беллоуз — очень милый и добрый. Но когда Буланже (Павел Александрович — переводчик, публицист, последователь Льва Толстого. — В. Р.) говорил его сыну, что христианину нельзя быть богатым, это Беллоузу не понравилось, и он постарался удалить Буланже. Он это сделал гладко, у них приемы выработанные и веротерпимость (выработанная). Настоящие великие люди не живут без религии, а у нас выдумали, что надо ее оставить. В Персии есть бабизм, учащий тому, чему учит рациональное христианство. Только они скрываются, а то отрубят голову. […]. Каждый день получаю письма: «Для чего жить?» От евреев есть запросы. Сегодня письмо учителя об «Исповеди» [171] (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 227).

171

Сельский учитель И. Чесноков поделился своими впечатлениями об «Исповеди» и попросил Л. Н. Толстого прислать ему книги. Толстой выполнил эту просьбу.

19 октября 1906 г. Я. П. Л. Н. рассказал про Дымшица. Сегодня получил письмо от его брата. Дымшиц не хотел быть солдатом и не соглашался раздеться для осмотра. Когда его насильно раздевали, заплакал (Л. Н., рассказывая это, чуть сам не заплакал). С уважением относятся к нему. Перевели его в губернскую больницу в Витебск для испытания его душевных способностей.

Михаил Сергеевич (Сухотин. — В. Р.) стал говорить про помещенные в «Круге чтения» рассказы Достоевского: «Орел», «Смерть в госпитале» — как хороши (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 275).

1907

Из Яснополянских записок Д. П. Маковицкого

31 января 1907 г. Я. П.

«Софья Андреевна рассказала про свою работу над письмами Л. Н. к Урусову и другим, про письма Н. Н. Страхова, острую критику им «Ивана-дурака», что нет в нем «сказочного» (критик увидел в произведении «недостаток художественного развития». — В. Р.). Потом, что Страхов писал про Достоевского, Фета. Он Достоевского не любил, хоть писал о нем. Л. Н. подтвердил» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 363).

Из письма H. Н. Страхова к Л. Н. Толстому

20 октября 1885 г. Петербург.

^{Н. Н. Страхов}

«Много от Вас, бесценный Лев Николаевич, доходит до меня и вестей и вопросов и писаний; но я становлюсь чем дальше, тем медлительнее, — простите, что до сих пор не писал к Вам. […]

Новых Ваших писаний я прочел два: письмо к X. X. (Калмыкова [172] говорила — к Энгельгарту [173] ) и сказку [174] . Письмо меня привело в восхищение — ясностию, чувством, силою и искренностию; но сказка — опечалила,

так что я дни два ходил раненый. Никогда я не сужу о писаниях по тому, согласен ли я с ними или не согласен. Но если мне слышится чувство, работа ума, творчество, даже злоба, даже ярая чувственность — я доволен, потому что передо мною живое явление, которое мне годится, лишь бы я умел употребить его с пользою. Но если передо мною сочинение, стихи без поэзии, картина без живописи, сказка без сказочного содержания, то я вижу, что передо мною что-то деланное, ненатуральное, умышленно сплоченное и принимающее на себя маску жизни — и мне становится только досадно за напрасную трату сил, за высокие цели, для которых употребляются низкие средства. Вы — такой удивительный художник, не имеете права так писать. Голое нравоучение, голое рассуждение — вещь прекрасная; хорош коротенький анекдот в род Эзоповой басни; но длинный рассказ — должен быть художественною работою. Помню, я сердился на Тургенева за Новь; и думал: не стыдно ли наплести столько сочиненных страниц! […]

172

Калмыкова Александра Михайловна — издатель, владелица книжного склада; была Председательницей Фребелевского общества в Петербурге.

173

Энгельгардт Александр Николаевич — известный сельский хозяин, корреспондент и адресат Л. Н. Толстого.

174

«Сказка об Иване-дураке и его двух братьях: Семен-воин и Тарас-брюхан и немой сестре Маланье и о старом дьявол и трех чертенятах» (М., 1886).

Отчего Вам не писать сказок? Их писали и Вольтер, и Мор, и Бакон (Бэкон. — В. Р.), и Платон. И вы можете написать не хуже. Но, имея такой громадный авторитет, зная, что все Вами писанное будут читать с жадностию, зная, что большинство неразборчиво и удовольствуется самою небрежною формою, — Вы пренебрегаете работою. Простите мне, ради Бога, что я так прямо пишу. […] Простите Вашего всей душою преданного Н. Страхова» (Переписка. Т. 2. С. 693–694).

26 февраля 1907 г. Я. П.

^{И. Ф. Наживин}

«Л. Н. отметил в книге Наживина [175] на пяти — восьми страницах погрешности против русского языка. Он нашел их неимоверно много, около 300. Обыкновенно читателю и 15-я часть не режет глаза, а при внимательном чтении найдет пятую часть, так мы свыклись с испорченной литературной и газетной речью.

Л. Н. (о наживинском языке): Эта неточность речи пошла с Достоевского и теперь общая: «белым голосом петь», «жидкие глаза». У Меньшикова эпитеты верные, как одежда, которая хорошо идет.

175

Наживин Иван Федорович — русский писатель, сподвижник Л. Н. Толстого. Автор книги «Душа Толстого». В конкретном случае речь идет о книге «Менэ… Тэкэл… Фарес…» (М., 1907). Д. П. Маковицкий вернул эту книгу автору с пометами Толстого. Сам писатель ответил небольшим, корректным по форме письмом.

Л. Н. привел много примеров из Меньшикова, как он обогатил литературный язык, его выражения останутся (будут употребляться).

Софья Александровна спросила о «Купце Калашникове». Л. Н-чу не совсем нравится; есть (о Боге) неестественные, преувеличенные фразы.

Софья Александровна спросила Л. Н., читал ли Писарева.

Л. Н.: Пересматривал.

Была речь о Белинском» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 384).

Из письма Л. Н. Толстого — И. Ф. Наживину

11 марта 1907 г. Я. П.

«Милый Иван Федорович,

Про роман ваш нельзя, как вы пишете, сказать два, три слова и особенно в письме. Увидимся, поговорим. Скажу только, что желал бы, чтоб его побольше людей читало. Места в нем есть прекрасные — те, где вы высказываете свою веру и в положительной и в отрицательной форме, но романическая часть не поддерживает, а скорее ослабляет эти места. Вообще же и особенно в конце мешает нагромождение событий. Мне было особенно интересно потому, что я читал в романе вашу душу, которую я люблю» (77, 59).