Том 1. Ганц Кюхельгартен. Вечера на хуторе близ Диканьки
Шрифт:
Значительно более перерабатывалась вторая часть повести (от приезда Вакулы в Петербург). Переделке в позднейших приписках на лл. 132–133 подверглась сцена приема запорожцев во дворце; причем пространная жалоба запорожцев („Помилуй, мамо“ и т. д.), а также разговор Екатерины с Фонвизиным — переписаны в этих приписках впервые. [35]
В наборный экземпляр попали некоторые случайные чтения, объясняемые, вероятно, рассеянностью переписчика. Так, например, в словах „картина намалеванная на стене церковной“ (стр. 203, 28) Гоголь зачеркнул только последнее слово и тут же написал новый вариант „на церковной стене“. Получилось: „на стене церковной стене“; в
35
На стр. 86 об. (то есть непосредственно перед текстом повести) набросан столбцом следующий список отдельных слов: [кобеняк], черевики, кожух, кобеняк, видлога, гаман, [мешки], паляница, скрыня, швець, намитка, шибеник.
В первоначальной характеристике Фонвизина было сказано: „устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека, с полным, но несколько бледным лицом“ и т. д. Слова „средних лет человека“ были, очевидно, пропущены при переписке; нет их и в изданиях 1832 и 1836 гг. В издании 1842 г. Прокопович добавил „господина“, и эту добавку удержали и последующие редакторы; очевидно, нужно в этом, как и в предыдущих случаях, вернуться к чтению рукописи.
Несколько сложнее следующие случаи искажения текста:
1) В эпизоде прибытия Вакулы в Петербург (стр. 232, 28) в рукописи было сначала: „когда малейший стук копыт коня отзывается громом и отдается по несколько раз“. Затем всё это место было переделано так: „Звук колеса, копыт коня отдается с четырех сторон“. Затем это место вновь переделано, но в печати появилось с искажениями в обоих изданиях:
в ВД1: копыт коня, звук колеса отзываются громом и отдаются с четырех сторон
в ВД2: копыт коня, звук колеса отзываюлись громом и отдавались с четырех сторон“.
Начертание „отзываюлись“ указывает на то, что переделка из настоящего времени в прошедшее сделана уже в корректуре второго издания. Прокопович исправил всю фразу („стук конских копыт и колес отзывался“ и т. д.) и это же чтение удержал Тихонравов. Мы вводим конъектуру: „стук копыт коня“.
2) В конце повести переписчиком, очевидно, была пропущена приписка на полях: „Кузнец утонул, вот тебе на!“ и т. д. Пропуск этот был замечен Гоголем и восстановлен, но в несколько другом месте (выше, после реплики бабы в казацкой свитке: сначала она была после первой реплики ткачихи). Из нового варианта выпали слова „и разинул рот, чтобы не проронить ни слова“; тем самым отпал и эффект плевка в разинутый рот; появилось: „плюнула в небритую бороду“.
Как видно уже из этих примеров, при просмотре копии, а может быть и корректуры, Гоголем были внесены новые исправления. Есть они и в других местах. Поэтому мы не сочли возможным возвращаться к рукописи в ряде случаев, где с равными основаниями можно заподозреть ошибку переписчика и новую поправку Гоголя. Считаем, что пропущены переписчиком, а не исключены Гоголем в рассказе Тымиша Коростявого слова: „подоивши коров, она пришла к нему“ — слова, необходимые по смыслу контекста; слова эти мы вводим в основной текст (стр. 212, 18); восстанавливаем по рукописи „послышался стук и голос дюжего головы“ — в печатных текстах явный пропуск „послышался голос дюжего головы“ (стр. 217, 12). Дальнейшие искажения текста связаны были с вмешательством цензуры, которое может быть установлено из сличения рукописи с печатным текстом. Одна из таких купюр — шутки Вакулы, крестящего чорта (стр. 232, 9) — была восстановлена еще Тихонравовым. На том же основании мы вводим в основной текст
По рукописи и ВД1 сделаны также следующие, менее значительные исправления: стр. 212, 12 „пришел как-то коровий пастух“ (ВД2, П — „пришел какой-то коровий пастух“); стр. 219, 13 „Заметно было, что он весьма не в духе“ (в ВД1, ВД2, П — „было“ пропущено); стр. 240, 16 „вряд ли и в другом месте где найдется“ (в ВД2 и П — „где“ пропущено).
Из поправок Прокоповича принимаем только исправление явной описки, удержанной в отдельных изданиях „Вечеров“ (стр. 234, 2): „выше“ вместо ошибочного „ниже“.
Текст издания 1855 г. вполне соответствует тексту издания 1842 г., за исключением двух разночтений: в первом абзаце повести (стр. 201, 10) „повалился дым“ исправлено на „повалил дым“ и несколько ниже „ни с сего, ни с того“ исправлено на „ни с того, ни с сего“ (стр. 203, 8). Поправки эти могли быть сделаны и не Гоголем, а М. Н. Лихониным или другим лицом; мы удерживаем чтения предыдущих изданий и не вводим ссылок на издание 1855 г. в варианты.
„Ночь перед Рождеством“ — одна из самых сложных повестей в „Вечерах“. В ней три сюжетных линии: 1) чорт и ведьма, 2) застигнутые врасплох любовники и 3) чорт и кузнец. Сплетение этих линий дано на фоне колядования.
Как эти основные элементы повести, так и ряд деталей в изложении, находят свои аналогии в народном творчестве, но подобного сплетения их в фольклоре мы не знаем.
Колядование Гоголь описывает в подстрочном примечании в самом начале повести и затем на протяжении рассказа несколько раз попутно возвращается к изображению колядующих и приводит песню „Щедрык, ведрык“. В „Книге всякой всячины“ на стр. 224 Гоголь записал: „Колядуют накануне Рождества Христова в честь хозяина дома, молодых супругов и проч. При каждом куплете повторяются слова: „святый вечер“. Щедровка перед новым годом; предметом ее — предметы священные с припевом „щедрый вечер“ (Соч., 10 изд., VII, стр. 884).
Изображение чорта и ведьмы в общем согласно с народными представлениями. Так, самая внешность чорта (он похож у Гоголя на немца, на чиновника) изображается сходными чертами и в народных рассказах, например, в сборнике Чубинского („Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-русский край, снаряженной Русским географическим обществом. Материалы и исследования, собранные П. П. Чубинским“, I. СПб., 1872, стр. 185, 188, 189; ср. еще В. Гнатюк. „Знадоби до галицько-руської демонольогії“, I — „Етнографічний Збірник“, XV. Львів, 1904, № 1, II — там же, XXXIII. Львів, 1912, № 13, 15, 126; „Киевская Старина“ 1890, № 4, стр. 83).
Представления о ведьмах, о их превращениях, о полетах через трубу, о снятии ими звезд с неба отмечены у Чубинского, назв. соч., I, стр. 196, 197, 198; ср. также „Киевская Старина“ 1890, № 1, стр. 8, 60; 1896, № 9, стр. 47; 1901, № 2, стр. 224–225. В своей „Книге всякой всячины“, на стр. 183, Гоголь записал: „Существует поверье, что ведьмы снимают и прячут звезды“ (Соч., 10 изд., VII, стр. 881).
Говоря о том, что чорту осталось погулять последнюю ночь (накануне Рождества), Гоголь также опирается на народную традицию — см. „Киевская Старина“ 1896, № 1, стр. 5–6.