Том 1. Кондуит и Швамбрания. Вратарь Республики

Кассиль Лев Абрамович

Дворник Родион был послан на тот двор. Вскоре он вернулся, неся в одной руке коробчатый змей, а другой держа за локоть похитителя. Женя невольно попятился. Так вот он, Тошка, гроза квартала. Босые ступни в коросте пыли, широкие протертые грузчицкие штаны, далеко не доходящие до лодыжек, желтая выгоревшая рубашка распояской и знаменитый седой клок.

– А откудова я знал? – оправдывался Тошка. – Что ль, написано на нем, что купленный?.. А сломато тут, это не я, так и было.

Тут надо пояснить, что по мальчишеским законам купленные родителями вещи считались неприкосновенными.

Наставить синяков друг другу, заманить и угнать голубку, забрать все «козны», перехватить чужой змей – все это было можно, все это разрешалось. Но разбить очки у близорукого сынишки соседнего портного, изорвать рубаху противнику, украсть шапку… словом, вовлечь в расходы и навлечь родительский гнев – это считалось недопустимой подлостью. Женя не раз использовал это правило. У него были часы-браслет, и в драке он всегда держал левую руку у самого больного места – «под ложечкой». Ударить по часам никто не решался.

– Ну, вот и разбирайтесь тут сами, – сказал дворник Родион и пошел на кухню, чтобы получить у Эмилии Андреевны обещанную рюмочку.

Мальчики остались одни. Оба молчали.

– А это починить можно в два счета, – сказал Тошка, показывая пальцем на змея издали, но не трогая его. – И будет, как раньше… Кусачки есть?

Кусачки нашлись. Повреждение было мигом исправлено. Вскоре мальчики очутились снова на крыше. Вместе запустили змея и по очереди держали тугую гудящую нить.

Тошка стал хвастаться, что он сделает змея, который будет поднимать человека. «Только бы крепкие бечевки достать».

– А правда, у тебя заводной паровоз есть, даже задним ходом может? – спросил потом Тошка.

Принесли паровоз. Паровоз мог действительно ходить и задним ходом. Это вконец сразило Тошку. Чтобы как-нибудь укрепить свою репутацию, он предался приятным воспоминаниям:

– Эх, как вчера один мальчишка с вашей улицы ко мне все лезет и лезет… Я кэ-эк дам ему! Он так и полетел. Пускай не лезет сам.

– У тебя мама есть? – спросил Женя.

– Нет, она в Астрахани померла на барже, от холеры. А у тебя?

– У нас мама живая, только она с папой характером разошлась, – отвечал Женя.

– Без матери эх и плохо, – сказал Тошка.

– Да, отсутствие матери весьма отражается, – произнес Женя фразу, которую он перенял от взрослых.

Некоторое время оба молчали. Женя показал Тошке свои книги. Книжки были очень интересные и невероятно красивые. Красные, с золотом, с картинками, от которых нельзя было оторваться. Там были нарисованы рыцари, путешественники и корабли.

– А я, хочешь, за три версты любой пароход отгадаю, – сказал Тошка.

– Ну да, как раз!

– А вот тебе и «как раз»! Айда на пристань!..

Мальчики пошли на Волгу. По дороге Тошка старался блеснуть своими необыкновенными познаниями в самых различных областях.

– А вот отгадай, – говорил он внезапно: – на дубу три ветки, на каждой по три яблока, сколько всего?

– Ну, девять, – с чувством полного своего превосходства отвечал Женя.

– Эх, ты! На дубу разве яблоки растут? А еще гимназист!

Женя был уязвлен. Он решил доказать Тошке, что в гимназии тоже кое-чему учат.

– Скажи «государь»,

а потом от начала по одной букве откидывай, – сказал он Тошке.

– Ну, а что будет? – недоверчиво спросил Тошка.

– А ты вот скажи.

– Государь, – начал Тошка, – осударь, сударь, ударь.

Бац!.. Женя с опаской, но увесисто ударил Тошку в плечо.

– Ты что? – удивился Тошка.

– А ты сам сказал «ударь».

Женя был отомщен, а Тошке эта шутка очень понравилась.

– Как, как?.. Это здорово, – сказал он. – Ну, а теперь ты говори: «И я с ними». Как я что скажу, так ты и говори: «И я с ними». Вот пошли ребята в лес…

– И я с ними, – сказал Женя.

– Нарвали там цветов…

– И я с ними.

– Пошли домой…

– И я с ними.

– Положили цветы на лавку…

– И я с ними.

– А свиньи подошли и стали есть…

– И я с ними, – не удержался Женя.

– Эх, со свиньями-то?! – торжествуя, воскликнул Тошка. – Со свиньями, со свиньями!.. А еще докторов сын.

– А у нас десятичные дроби уже учат, – сказал посрамленный Женя.

– Это что! А ты вот отгадай. Как это может быть: раздался выстрел, и щекатурка обагрилась кровью.

Женя не знал, как и почему это может быть. Тогда Тошка объяснил, что кровью обагрилась щека турка.

– Так пишется же штукатурка! – возмутился Женя.

– Мало что пишется, на то и игра, – сказал Тошка.

Чтобы Тошка не очень зазнался, Женя спросил:

– А скажи вот, чем ты в жизни хворал?

Тошка задумался.

– А по-за-то лето я на ставу купался и паршу схватил. Там вода поганая.

– Это что! – сказал Женя. – А я вот краснухой болел, потом корью, а дифтеритом даже два раза. Один раз даже крупом настоящим…

Женя торжествовал.

Глава III

Пароходы

Потом они сидели на берегу. У пристани восхитительно пахло воблой, дегтем и рогожей. Стояла землечерпалка, или грязнуха, как называл ее Тошка. Она издавала то гусиный, то верблюжий крик и беспрерывно поднимала и опрокидывала себе в глотку до краев полные чаши.

В береговых чайных голубые трубы граммофонов вопили: «Я умираю с каждым днем» и «Приноси мне хризантемы». На, галереях сидели разопревшие бородачи, а над их головами люди в белых фартуках жонглировали кипящими чайниками, подносами, бутылками и салфетками.

Внизу, под галереями, точильщики, притопывая одной ногой, сыпя холодными искрами, вострили кухонные ножи, косари и сечки. И шершавые крутящиеся камни точила визжали под ножом по-поросячьи.

Засунув головы в торбы, качали головами мухортые извозчичьи лошади в синих и белых рыцарских попонах с красными сердцами по углам. К пристаням тянулись обозы. Лошади ломовиков в соломенных шляпках и мочальных передниках были, как казалось Жене, похожи на папуасов.

У пристаней стоял страшный гомон. Лошади ржали и фыркали, кричали пароходы, ломовики ругались длинно и неутомимо, скрипели мостки, по которым вереницей всходили на баржи грузчики. На головах грузчиков были надеты мешки, сложенные угол в угол, и грузчики напоминали не то монахов, не то гномов.