Том 1. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

Обыкновенная история

Она так шумно-весела, И так светла, — Как между скал певучий ключ, Как яркий луч. В ней все любовь, в ней все мечта, И красота, Как все в лесу, в лучах весны, Любовь и сны. Зачем же радостный расцвет Веселых лет, — Как летний блеск сменен зимой, — Окончен тьмой? Теперь навек с одним она, Прошла весна. Как дым вкруг пурпура огней, Он всюду с ней. Цветок роскошный отблистал, И

мертвый стал. И как в гербарии он сжат, Бесцветен взгляд. В ней ключ застывший усыплен, В ней смутный сон, Как тусклый мертвенный налет Стоячих вод.

Соединенные

Сожженный край томительной равнины, На ней забытый раненый солдат. Вдали синеют горы-исполины. — «Ты не придешь, ты не придешь назад!» Там, где-то, край обиженный и бедный. В глухой избе, за пряжей, у окна, Какая-то одна, с улыбкой бледной, Вдали от мужа — мужняя жена. Меняет Солнце область созерцанья, Роняет тень одним и жжет других. Все ближе ночь. Все тише восклицанья. В такую ночь пришел он как жених. Равнины спят. Пред счастьем пробужденья Меняет Солнце пышный свой наряд. К одной стране восходят все виденья. — Да, он придет, придет к тебе назад!

Придорожные травы

Спите, полумертвые увядшие цветы, Так и не узнавшие расцвета красоты, Близ путей заезженных взрощенные. Творцом, Смятые невидевшим тяжелым колесом. В час, когда все празднуют рождение весны, В час, когда сбываются несбыточные сны, Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя, Возле вас раскинулась заклятая стезя. Вот, полуизломаны, лежите вы в пыли, Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли, Вы, что встретить счастие могли бы, как и все, В женственной, в нетронутой, в девической красе. Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь, Вашим равным — царствовать, а вам — навек уснуть, Богом обделенные на празднике мечты, Спите, не видавшие расцвета красоты.

Влюбленные

Храня влюбленную истому, Я цепенею и гляжу. От одного цветка к другому В саду перехожу. Воздушно ландыши белеют, В себя влюбляется нарцисс, И гроздья красных лилий млеют, Раскрылись и зажглись. И счастью преданы немому, Уста раскрывшихся цветов, От одного цветка к другому Струят блаженство снов. Я вижу, как они меняют Свой легкий праздничный наряд, Друг друга пылью соблазняют, Влюбляют и пьянят. Душистой пылью опьяненный, Цветок целуется с цветком. А я, безумный, я, влюбленный, С блаженством не знаком. Но я храню свою истому, Тобой живу, тобой дрожу. И от цветка идя к другому, Всем — сердце расскажу.

«Я знаю людей с голубыми глазами…»

Я знаю людей с голубыми глазами, Я знаю, что принято думать о них. Но это молчание Неба над нами Не есть ли горящий безмолвием стих? Не стих, а поэма, о том, что лазурность Все видит, все знает, всегда глубина, И молча твердит нам: «Безбурность. Безбурность. Я

лучше, чем буря. Я счастие сна».

Вечерняя тишь

Темнеет вечер голубой, Мерцают розовые тени. Мой друг, скорей, пойдем с тобой На те заветные ступени. Над нами будет желтый крест, Цветные окна церкви темной. Зажжется небо, и окрест Повсюду будет блеск заемный. Багряно-огненный закат Во мгле осветит лица наши. С могил к нам розы обратят Свои раскрывшиеся чаши. Для нас надгробные кресты, В лучах последнего сиянья, Воспримут чары красоты, Как знак немого обещанья. И все тона, и все цвета, Какие только в небе слиты, Как в рай забытые врата, Нам будут в этот миг открыты. И смолкнут наши голоса, И мы, друг в друге пропадая, Погаснем, как в цветке роса, Как в тучке искра золотая.

Волны

Волна бежит. Волна с волною слита. Волна с волною слита в одной мечте. Прильнув к скалам, они гремят сердито. Они гремят сердито: «Не те! Не те!» И в горьком сне волна волне шепнула. Волна волне шепнула: «В тебе — мечта». И плещут вновь: «Меня ты обманула!» «Меня ты обманула. И ты — не та!»

Нарцисс и эхо

Цветок и воздух, смущенный эхом, То полный плачем, то полный смехом. Цветок нарцисса, и звук заветный, Ответом вставший, но безответный. Над глубью водной, мертво-зеркальной, Бесплодно стынет цветок печальный, Своим обманут прекрасным ликом, Не внемля внешним мольбам и крикам. А звук заветный, хотя и внешний, Навек пронизан тоской нездешней, Ревнует, молит, грозит, пророчит, И вот рыдает, и вот хохочет. Но нет слиянья для двух прекрасных, Мы розно стынем в терзаньях страстных. И гаснут звуки, и ясны воды В бездушном царстве глухой Природы.

Мудрость сердца

Ты видал ли, как вздыхает вешний ветер меж цветов, Их целует, и качает, ими прян и сладко-нов. Ты видал ли, как лелеют волны лотос голубой, Как они цветок ласкают, окружив его собой. Ты видал ли, как воздушно светит в сумерках звезда, Как пред нею, вместе с нею, дышит вечером вода. В этом мудрость, в этом счастье — увлекаясь, увлекать, Зажигать и в то же время самому светло сверкать. Увлекая, увлекаться — мудрость сердца моего, Этим я могу достигнуть — слишком многого — всего!

Утренний цветок

Я нашел в лесу цветок, Он такой был легкий, нежный, И рукой моей небрежной Сломан тонкий стебелек. Много я сорвал цветов, И ликующих и бледных, В этих чащах заповедных, Далеко от городов. Но упрямая душа Говорит, что лишь вначале, В утро, чуждое печали, Радость счастья хороша. И воздушный тот цветок Я во всех своих скитаньях, В наслажденьях, и в страданьях, Позабыть никак не мог.