Том 1. Стихотворения

Боков Виктор Федорович

* * *

Эскалатор подымает наверх Озабоченность рабочих лиц. Почему же я, чтоб землю славить, Не про них пою, а про синиц? Им железо надоело в цехе, У мартеновских печей. Пусть услышат радость в детском смехе, В разговоре галок и грачей. В этот ранний час я с вами. Прочь заботы! Утром ли грустить? Хорошо бы с рук над головами Голубя пустить! 1956

Гроза

Дождь

горстями крыжовника в крышу, Конопатчиком и колотушкой в пазы. О, с каким упоеньем, с восторгом я слышу Голубой разговор первомайской грозы. Тра-та-та! И клинки из ножон уронила, И ударила в камень, в карьер, где ломы, Мягкой пахотой огненно проборонила И исчезла, и только полынь и дымы. Я калач изо ржи, Я, канатами тертый, Знаю скрипы лебедок И вскрики цепей.. О, греми и выбрасывай Воздух наш спертый И веди к нам живое Дыханье степей! 1956

* * *

Пушкин на паперти слов со слепцами, Лермонтов с ревом Дарьяла в строке, Фет под усадебными чепцами, Тютчев в ученом своем клобуке. Блок с утонченным лицом херувима, Милый Есенин в траве до пупа, Уличный лирик, Владимир — громила, И Пастернак, рассыпной, что крупа. Все подключились ко мне. как к МОГЕСу, Звездочку дали свою: — Ты герой! Катят меня, ветродуя, повесу Благоволящей к поэтам Курой. Слава вам, воины лиры! И в стремя Ногу вдел, ободрав до колен. Вижу, как тужится жалкое время Расколдовать, обезвредить ваш плен. Руки умеют и все же робеют, Рядом великие образцы. Слов не хватает, губы немеют. Лоб в испаринах мук от росы. Здравствуй, верстак мой! В сторону робость, Дайте досок с терпким запахом смол. Льется из жил моих звонкая радость, Стих родился и без нянек пошел! 1956

* * *

То в долинах живу, То в былинах слыву, То струной балалаечной звонюсь, То с колдуньями знаюсь, То пишу, то пляшу, То пасу, то пою, То пчелою теряюсь В пчелином рою, То пью чай у соседа — Вот какой непоседа! Я признаюсь тебе, как писатель, Поверь мне, читатель, Что не трудно перо обмакнуть, Очень трудно тебя обмануть! 1956

Письменный стол

Я. Смелякову

Мой письменный стол, Он —

двуногий, Он — сам я. Отлички в нем нет От ветвей соловья. Накрыт он не крышкою, А небесами, А скатерть — Лесная дорога моя. Бумаги не надо! Есть сердце и память. А перья — Колосья, остры и прямы! Я ригу свою набиваю снопами, Зерно молочу В закрома для зимы. Я весь на ходу. И словесные злаки Во мне прорастают От встречи с людьми. Где песня — я в песне, Где драка — я в драке, Где руки любовно хрустят — Я в любви! Иду и свищу Наподобие пташек. Мне муза, Как нищему сумка, верна. А кто-то во мне Целину мою пашет, Готовя глубинный мой пласт Для зерна. 1956

* * *

Как у моря в Коктебеле Нрав сердитый, когти белы. По песку скребет, по гальке, Просит жалобно: — Подайте! — Неотступно душу гложет: — Помогите кто чем может! — Что подать скитальцу морю, Чтоб на мир пошло со мною? Сердце вынуть? Душу кинуть? Мне без них не жить, а стынуть! Подарю ему стихи я, Как оно, они — стихия! 1956

Омск

Омка, Омск. А в речи, как в ручье! — Чо да чо! — Город поднял легко Коромысла дымов На плечо. За глухою Тюремной стеною Иртышского льда Улеглась, Успокоилась Желто-речная вода. Вмерзли баржи, На трубах судов — Вороньё. В гулкий колокол бьет В этом городе Сердце мое. По тропе, Что идет за реку, Наступая на грудь Иртыша, Я иду, как ничей, Как никто, Никуда, Ни к кому не спеша. Люди — мимо. Сороки — нырком. Иней — прочь, Искры снега — вразлет. И одно лишь Незыблемо здесь, Это — лед! Лед метровый, Лед синий, Лед кованный В кузнях зимы, Лед, который хватает Сибирских девчат За пимы!