Том 1. Стихотворения

Боков Виктор Федорович

Домбра Джамбула

Она в углу стояла, В краю степей и гор. Стояла и молчала, И это был укор. Я взял домбру Джамбула И заиграл на ней, И на меня подуло Просторами степей. Свободно, нежно пела В моих руках домбра. Двухструнная хотела Мне пожелать добра. Со мной сидели внуки Великого певца. И

брал я курс науки, Как волновать сердца. Спасибо вам, акыны, За песни, за привет, За то, что и поныне Любой из вас — поэт! Звучит домбра Джамбула В душе моей с тех пор, Как к ней я прикоснулся В краю степей и гор. 1964

* * *

Заря января заняла янтаря И алости тетеревиной. Я вижу сугроб под окном у меня, Нетронутый, чистый, невинный. Не смейте ходить и топтать сапогом, Не трогайте мой заповедник. Подолгу мы думаем с ним об одном, И снег — это мой собеседник. 1964

Снегирь

Я люблю снегиря за нагрудные знаки, За снежок и за иней на птичьей брови. У меня впечатление: он из атаки, Снегириная грудь по-солдатски в крови. Пни лесные все прячутся в белые каски, Грозовые мерещатся им времена. Но летает снегирь безо всякой опаски И старательно ищет в снегу семена. Я люблю снегиря за подобье пожара, За его откровенную красную грудь. Мать-Россия моя, снеговая держава, Ты смотри снегиря своего не забудь! 1964

* * *

Счастье! Гнездо мое аистово, Где мне тебя завить? Может, поехать в Калистово, Домик под елью срубить?! Изгородью опоясаться, Яблонями обрасти, С легкою радостью на сердце Воду на грядки нести? Счастье! Мой поезд в Подсолнечную, К озеру, к прорубям, Где, как приятели стонущие, Ветер и холод к губам. Счастье! Мой спутник запущенный, Многоступенчато ты! Ты меня голосом Пушкина Кличешь из темноты. Ты меня взглядами девичьими — Чтобы скорее сгорел, — Ранишь своими царевичами Черноресничных стрел! Рань меня, счастье, и трогай, Звени, душа-тетива, Чтобы другой дорогой Горе плелось, как вдова. 1964

Сом

Жил он в очень глубокой яме, Под корягами, под соловьями, Тихо-мирно

усами, водил, Сам собою руководил. Там, где бабы стучат вальками, Он охотился за мальками, Там, где с хлебом стоит баржа, Узнавали его сторожа. Берегли они внуков и внучек: — Не протягивать с берега ручек, Будет очень большая беда, Схватит сом — и прощай навсегда! Но схватил он однажды спросонку Небольшую мою блесёнку И давай меня в яму тащить, Только спиннинг с натуги трещит. Я сцепился с ним, как с Поддубным, Ох, и тяжко мне было и трудно, Как хотел этим вечером он Оборвать мой прекрасный нейлон. Я не я! Я не Виктор! Не Боков! Если сдамся над ямой глубокой, Разразите меня грома, Если я не достану сома! Вот уже нас возле берега двое — Я и сом, как бревно живое, В воду хочет, а я не даю: — Кто тебе говорил — поборю?! Еле-еле в мешок его впятил, Он по мне все хвостом колошматил, Всю дорогу башкою мотал, Воздух жабрами жадно хватал. Бросил я его на соломку, Отошел от него в сторонку, Сом раскрыл свою страшную пасть И признался: — Сильна твоя власть! 1964

* * *

Не называйте стариков стариками! Это и так понятно. Не умрете — состаритесь сами, Будет и вам неприятно. Называйте по имени, Величайте по отчеству, Вспоминая ближайшего предка. Дорогие товарищи, вот чего Забываем нередко. Особенно бабушек берегите, Им не спится до полночи. Если можете — помогите, Хотя и не просят о помощи. Скажите старушке: — Варвара Власьевна, А вы на пенсии помолодели. — И засияет: — Спасибо на слове. В самом деле? — И прифасонится, И приосанится, И говорить станет ласково-ласково, И телевизор смотреть останется, И отхлебнет чайку краснодарского. Все становимся стариками. Все уходим в конце концов. Не стареют одни баррикады, Баррикады октябрьских бойцов! 1964

* * *

Я испытывал гоненья, Безутешно горевал. Но и в горькие мгновенья Кто-то душу согревал. Кто-то руку клал на плечи, Кто-то мне шептал, как дождь: — Успокойся, человече, Ты до счастья доживешь! Зла на свете очень много, Злых людей невпроворот, Но другая есть дорога, И по ней добро идет.