Том 1. Здравствуй, путь!
Шрифт:
— Куда едешь?
— Никуда. Буду ждать обоз с ружьями.
— Он здесь, — шепнул работник. — Охраны восемь человек.
Мухтар поднялся и сказал:
— Я лягу спать. Когда пойдет обоз, разбуди меня!
— Меня не будет, мы все убежим. Ты проснешься сам: хозяин поднимет большой шум.
Время было страдное, сенокосное. Хозяин караван-сарая встал рано. Кухонная работница-казашка обычно начинала возню до рассвета, но тут возни не было слышно. Хозяин обошел пустую кухню, потрогал холодный самовар
— Куда она провалилась?!
Во дворе не суетились работники. Хозяин пошел на сеновал будить их, но заметил, что открыта дверь конного стойла, и заглянул туда. Коней не было. Не было и работников. Хозяин осмотрел сбрую и не нашел седел. Тут он начал ругаться так, что солдаты, сопровождавшие военный обоз, выбежали на двор с ружьями. Хозяин подступил к ним:
— Олухи, проспали! У меня сбежали все работники и увели всех коней.
Солдат мало тронула брань хозяина. Они осмотрели свои возы, нашли все в наличности и начали собираться в дорогу.
Хозяин напал на Мухтара:
— Ты когда приехал? С вечера тебя не было.
— Ночью приехал.
— Видел, как убегали работники?
— Ничего не видел. Приехал и лег спать.
— Давай коня! Я догоню мерзавцев.
Но Мухтар не дал коня, а вскочил на него и уехал в глубину Боамского ущелья.
Обоз ушел. Хозяин бегал по дому, размахивая кулаками, пинал ногами стулья, скамьи, — срывал свою злость. Вот он схватил за волосы жену:
— Ты чего дрыхла! Четырех коней угнали.
Он был не молод, но здоров, с большими кулаками, и жена приготовилась умереть. Она быстро-быстро лепетала молитву «Отче наш» и с зажмуренными глазами ждала, что муж хватит ее об стену и убьет, как кошатники убивают кошек об ободья колес.
Но муж вдруг успокоился, отпустил жену и проговорил:
— А знаешь, по-моему, начинаются серьезные дела. Не зря проклятые лошадники мечутся по дорогам. И мои убежали, почуяли что-нибудь… — Он сунул в карман деньги и пошел в ближайшую станицу покупать новых коней и нанимать новых работников.
В Боамском ущелье было пусто. Обоз шел спокойно, без помех. Солдаты переговаривались о родных местах. Все они были из далеких краев, все тосковали по дому, по семьям.
Временами то один, то другой замечал шевеленье кустов в стороне от дороги, но не придавал этому значения: мало ли кто может беспокоить кусты — дикий зверь, домашний скот, порыв ветра…
Солдаты решили сделать привал. Обоз свернул с дороги на ровную полянку среди придорожных утесов. В это время на другой поляне, хорошо укрытой кустами, собрались повстанцы. У них шел горячий спор. Одни предлагали открыть стрельбу, прикончить охрану, убитых сбросить вниз, где бесновалась река, подводы угнать — и от обоза не останется следа. В этой партии особенно усердствовал
Другая партия предлагала свой план — вступить в переговоры с охраной, убедить ее, что повстанцам нужно только оружие и совсем не нужна солдатская кровь. Если солдаты не станут сопротивляться, то отпустить их невредимыми. На этом особенно настаивал Утурбай.
— Ты всегда, как упрямый козел, идешь против отца, — сердился Мухтар на сына.
— Не ты ли — упрямый козел, — отбивался сын. — Всегда идешь против меня.
Решили испробовать совет Утурбая: чего лучше, если дело обойдется без пальбы, без крови.
Утурбай незаметно вышел на дорогу, а оттуда, словно уставший путник, свернул на поляну к солдатам.
— Здравствуй! — сказал он по-русски и попросил закурить. Солдаты протянули сразу несколько кисетов, потеснились и пригласили садиться: скоро будет каша, чай.
Утурбай сел, закурил и повел разговор издалека: давно ли служат; кто откуда родом. Солдаты были из разных мест и сами разные: двое русских, двое украинцев, татарин и еще такие, о каких Утурбай даже не слыхивал. «А мы всех, кто не казах, мешаем в одну кучу — русские», — подумал он.
Съели кашу, выпили чай. Утурбай уже знал, что все солдаты тоскуют по дому, у некоторых есть жены, дети, невесты, и решил: настало время делать большой прыжок.
— Домой надо, домой, — сказал он весело.
— Не пускают, — отозвались ему.
— А ты сам, сам! — Утурбай достал из-за пазухи царский приказ о мобилизации казахов, недавно расклеенный по столбам и стенам. — Вот царь пишет: «Иди ко мне воевать», а я говорю: «Воюй сам! Я с немцем не ругался, я дома жить буду».
— Ты, значит, дезертир? — спросил один из солдат.
— Дезертир, дезертир. — И тебе надо делать дезертир. Вот так. — Утурбай разорвал царский приказ и кинул лепестки в ветер.
— А это куда? — Солдат показал свою винтовку.
— С собой. На охоту будешь таскать.
— А это? — Солдат кивнул на подводы с оружием.
— Это нам.
— Вам? Кому? — Все солдаты озадаченно уставились на Утурбая.
— Нам. — Утурбай сделал кругообразное движение руками. — Нас много. Весь Казахстан — мы. Отдайте нам оружие, и мы отпустим вас живыми.
— А этого не хочешь? — Один из солдат нацелил в Утурбая винтовку.
Но другой отвел ее и сказал:
— Подожди. Два раза не умирают, и если уж умереть, то не дуром.
Начался трудный торг. Утурбай твердо стоял на одном: кто добровольно сдаст оружие, будет цел, а кто окажет сопротивление, будет убит. У солдат же не было согласия: и сопротивляться и сдаваться страшно, где жизнь, а где смерть — неизвестно.
Чтобы поторопить солдат, Утурбай громко крикнул:
— Э-ге-гей! Каждый наш человек иди ко мне!