Том 10. Братья Карамазовы. Неоконченное
Шрифт:
Жизнеописанием Тихона подсказан выбор для второй части «Жития» ситуации: Тихон и ребенок. Тихон преподавал в Новгородском духовном училище и в Тверской семинарии. Став воронежским епископом, он основал ряд школ, которые нередко посещал. В Задонском монастыре, по утверждению биографов, его много раз видели окруженным детьми, которых он стремился приохотить к посещению церковных служб. Христианское воспитание детей было частой темой проповедей Тихона. Переживания героя «Жития» не случайно оказались близки и понятны ему. Во всех жизнеописаниях Тихона говорится, что он знал приступы тоски, отчаяния, сомневался в своем религиозном подвиге, боролся сприродными вспыльчивостью и гордостью. В планах «Жития» получил также отражение факт, относящийся к последнему периоду жизни Тихона: выйдя из себя, его противник в споре, богатый дворянин, знаток французской и английской философии, дал Тихону пощечину, тот в ответ низко поклонился и попросил прощения у своего врага. [72] В «Житие» вошел и еще один характерный для легендарной биографии Тихона эпизод: «Тихон говорит одной барыне, что она и России изменница и детям злодейка». По преданию, Тихон очень часто не допускал к себе разрумяненных и напудренных дам, говоря: «Смертное свое тело убирают и украшают, а о доброте душ своих едва ли когда вспомнят». [73]
72
См.: Игнатий, архимандрит.Краткие жизнеописания русских святых. СПб., 1875. С. 70 (раздел «XVIII век»).
73
Там
По учению Тихона, зло необходимо, неизбежно для рождения добра, истинного и неподдельного. Победи себя, призывал он, победи «смирением гордость, гнев кротостию и терпением, ненависть любовию». [74] Человек должен быть признателен судьбе за искушения, беды и страдания: именно благодаря им он может познать себя и узнать зло, которое кроется в его сердце. Лишь на трудном и горестном пути открываются цели упорной работы над собой, которая дает ценность и смысл человеческому существованию. Возможность просветления и очищения, по убеждению Тихона, открыта любому человеку, какие бы преступные деяния ни отягощали его совесть: «Прииде сын божий грешники спасти, не такие и такие, но всякие, какие бы они ни был и…». [75] Тихон не pаз говорил о прощении и обращении великого грешника,о житиинераскаянном и житииновом (курсив наш. — Ред.),например: «И уже прежнее твое житие скаредное и скверное не повредит тебе, как тьма вышедшему на свет. Тьма — нераскаянное житие и заблуждение; свет — покаяние и исправление Ты, отрекшися прежнего своего жития и начнеши новое, как из тьмы на свет вышел…». [76]
74
Сочинения преосвященного Тихона, епископа воронежского и елецкого. 2-е изд. М., 1860. Т. 1. С. 188.
75
Там же. Т. 10. С. 36.
76
Там же. Т. 12. С. 73.
В своих сочинениях Тихон настойчиво возвращается к мысли о победе над собой, как бы опасаясь возможности ее ложного истолкования. Тезис этот у Тихона направлен против гордости и самолюбия. Великий же грешник находит в нем опору своей мечте «быть величайшим из людей».Герой «Жития» стремится одолеть страсти и победить слабости, которые могут отвлечь его от главной цели — подчинить себе людей и владычествовать. Он далек от истинного смирения («смирения в сердце»).
По мысли Тихона, напрасно считает, что победил себя, и тот, кто, отвергая чины и титулы мирские, хочет, чтобы его почитали за святость, и тот, кто, называя себя «паче всех грешником», не позволяет другим сказать о себе что-нибудь подобное: «…как серп сличенную выю носят, но внутрь ум возносят», — пишет он. [77] Подлинное смирение означает высшую духовную свободу. Этот пункт учения Тихона привлек внимание Достоевского своей созвучностью его идеям. «Все о смирении и о свободной воле» — одна из тем бесед героя и Тихона, указанных в рукописи «Жития». [78] Интерес к теме смирения и свободы, как она разработана у Тихона, не ослабел у Достоевского и впоследствии (ср. в романе «Братья Карамазовы»).
77
Там же. Т. 6. С. 91.
78
Ср.: Там же. Т. 9. С. 115–120; Т. 12. С. 152–153.
Победив себя и обретя через смирение духовную свободу, человек, по Тихону, получает способность полного, светлого, яркого восприятия природы. Человека и мир он рассматривал рожденными не для враждебного противостояния, но для радостного слияния друг с другом Чувство единства вещей и явлений в боге (в качестве источника своего настроения Тихон указывает на псалмы царя Давида) пронизывает его вдохновенные гимны красоте природы. В «Житии» Достоевский находит очень точное определение («вселенская радость живой жизни») для обозначения этого глубоко импонировавшего ему чувства, которое уже после «Жития» в полную силу прозвучало в «Подростке» и особенно в «Братьях Карамазовых».
Среди «противоречий» влиянию старца, которые Великому грешнику предстоит преодолеть, названы идеи О. Конта («…образование (Конт, Атеизм. Товарищи). Образование мучит его, и — идеи, и философия, но он овладевает тем, в чем главное дело»). Это первое упоминание имени французского философа в творчестве Достоевского. Процитированную запись от 3(15) мая 1870 г. дополняет и поясняет заметка в черновых материалах к «Бесам»: «Все эти философские системы и учения (позитивизм и Конт и проч.) являлись не раз (новый факт и возрождение) и ужасно скоро, бесследно и почти неприметно ни для кого вдруг исчезали. И не потому, что их опровергали, о, нет, — просто потому, что они никого не удовлетворяли… Тогда как другие идеи (христианство и пр.) вдруг расходились по всей земле, овладевали миром, и вовсе не потому, что были доказаны, а просто потому, что всех удовлетворяли…» (XI, 144). Позитивистская теория выступает, таким образом, как антитеза христианству, наиболее яркое воплощение безверия.
Имя основоположника позитивизма было известно Достоевскому, вероятно, еще с 1840-х гг. Его сочинения были в библиотеке петрашевцев; [79] на собрании зимою 1848 г. Н. С. Кашкиным была прочитана «Речь о задачах общественных наук», учитывавшая и точку зрения Конта. [80] П. П. Семенов-Тян-Шанский рассказывает в своих воспоминаниях, что Контом увлекался в пору своего пребывания во Франции Спешнее, а также, что среди прочитанных Достоевским — участником кружка Петрашевского французских сочинений был и «Cours de philosophie positive» О. Конта. [81] В 1857 г. Конт умер, но влияние позитивизма на Западе продолжало расти. В 1860-х гг. эта философия широко распространилась и в России. Начиная с 1865 г. ведущие журналы («Современник», «Русское слово», «Отечественные записки» и др.) помещали статьи о Конте и его учении. В 1867 г. в Петербурге вышла книга «Огюст Конт и положительная философия: Изложение и исследование Г. Г. Льюиса и Дж. С. Милля/Пер. под ред. Н. Неклюдова и Н. Тиблена», и П. Л. Лавров напечатал пространную рецензию на нее. [82] Ряд публикаций, посвященных Конту, появился и в 1869 г. [83] Часть этих журнальных материалов могла быть известна Достоевскому. Они знакомили со вторым этапом деятельности философа, когда Конт писал свою «Syst`eme de politique positive», посвященную вопросам социального и политического переустройства общества. Внимание Достоевского прежде всего должны были привлечь контовская постановка проблемы любви к человеку и вопрос о пересоздании мира на началах разума и опыта. Конт руководствовался мыслью об общем интересе человечества. Считая недостаточным евангельский принцип «возлюби ближнего как самого себя» и провозглашая принцип «люблю тебя больше, чем себя, и себя люблю только ради тебя», он объявил постыдной и преступной всякую заботу о себе. Успешного искоренения эгоистических инстинктов, подчинения их социальным чувствам Конт мечтал добиться путем позитивного воспитания, основанного на строжайшей регламентации. При этом он не просто сбрасывал со счетов эгоистическое, своевольное начало в человеке, — говоря словами Достоевского, в его системе «натура» вообще не бралась «в расчет» (VI, 197). Французский мыслитель исходил из идеи о бесцветности, ничтожности людского большинства, которое для его же блага следует заставить жить по программе. Контовский способ осчастливить человечество не мог не вызвать неприятие Достоевского. Писателю могли показаться любопытными и представления Конта о так называемой духовной власти в обществе, устроенном на началах позитивизма (власти, направляющей цуховное развитие, в отличие от светской, занимающейся производством и распределением). Конт много и дифирамбически писал об устройстве католической церкви. Он считал, что усовершенствование ее с помощью позитивных принципов даст образцовую организацию власти в будущем обществе. Пытаясь практически решить вопрос, Конт обращался к ордену иезуитов с предложением создать религиозно-политический союз для совместных
79
См.: Семевский В. И.М. В. Буташевич-Петрашевский и петрашевцы. М., 1922. Ч. 1. С. 169–170. Значение философии Конта для петрашевцев отмечено А. И. Герценом: «Петрашевцы <…> прямо из немецкой философии шли в фалангу Фурье, в последователи Конта» (Герцен А. И.Собр. соч.: В 30 т. М., 1956. Т. 10. С. 344).
80
См.: Философские и общественно-политические произведении петрашевцев. М., 1953. С. 653–660, 792.
81
См.: Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. М., 1964 Т. 1. С. 206, 209.
82
Современное обозрение. 186R. № 5.
83
См., например, полемику об отношении позитивизма к науке того времени между Р. Конгревом и Гексли (Космос. 1869. № 4, 5).
84
Об отношении Достоевского к учению Конта см.: Шкуринов П. С.Позитивизм в России XIX века. М., 1980; Белопольский В. Н.Достоевский и философская мысль его эпохи: Концепция человека. Ростов-на-Дону, 1987.
Одним из эпизодов биографии героя «Жития» должен был стать эпизод увлечения хлыстовщиной. У Достоевского были серьезные причины для того, чтобы заставить Великого грешника в поисках подлинной веры преодолеть соблазн именно этого учения. Писатель, вообще следивший за изданиями по истории раскола (см.: VII, 393–395), по-видимому, знал литературу, посвященную хлыстам и скопцам. Его интерес к ней мог зародиться еще в юношестве, в пору обучения в Инженерном училище, когда он слышал рассказы старшего писаря Игумнова об «Инженерном замке, о жительстве в нем в 20-х годах секты «людей божиих», об их курьезных радениях. « [85] В поле зрения Достоевского должна была попасть часть публиковавшихся во второй половине 1860-х гг. научных трудов, газетных и журнальных материалов о хлыстах, которые иногда носили информационный характер, но нередко заключали в себе и попытки осмыслить причины их успешной деятельности или давали обстоятельный анализ их учения. [86] Не прошло, вероятно, мимо Достоевского и нашумевшее «плотицынское дело», т. е. начавшийся в январе 1869 г процесс купца М. К. Плотицына, главы тамбовских скопцов, хранителя общественного скопческого капитала; процесс этот подробно освещался в «Современных известиях», «Голосе», «С.-Петербургских ведомостях» и других газетах. Подтверждением того, что Достоевский читал какие-то из названных статей, книг, корреспонденции, является упоминание в повести «Вечный муж» «хлыстовской богородицы», которая «в высшей степени сама верует в то, что она и в самом деле богородица» (по поводу характеристики Натальи Васильевны Трусоцкой — IX, 27). Рассуждения о хлыстовщине в связи с осмыслением проблемы национального характера оставили след и на страницах «Идиота». Исступленная духовная жажда, страстность поисков нравственной истины приводили к тому, что «… у нас образованнейшие люди в хлыстовщину даже пускались… — говорит здесь Достоевский устами князя Мышкина. — Да и чем, впрочем, в таком случае хлыстовщина хуже, чем нигилизм, иезуитизм, атеизм? Даже, может, и поглубже еще!» (наст. изд. Т. 6. С. 546). В том же направлении работала мысль писателя и при обдумывании планов «Атеизма», а затем «Жития». В последнем его мысли приняли уже форму выводов: «Это просто тип из коренника, бессознательно беспокойный собственною типическою своею силою, совершенно непосредственною и не знающею, на чем основаться. Такие типы из коренника бывают часто или Стеньки Разины, или Данилы Филипповичи или доходят до всей хлыстовщины и скопчества».
85
Савельев А. ИВоспоминания о Ф. М. Достоевском // Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. Т. 1. С. 102.
86
См., например: Мельников П. И.1) Тайные секты // Рус. вести. 1868 № 5; 2) Белые голуби // Там же. 1869. № 3, 5.
В хлыстовском учении Достоевского несомненно должны были заинтересовать идеи обожествления человека, абсолютной власти «Христов» и «пророков» хлыстовского корабля над рядовыми его членами. По учению хлыстов, Христом может объявить себя каждый (если он достиг высшей, по хлыстовским понятиям, ступени нравственного совершенства — так называемого таинственного воскресения). Дерзко объявляли себя богами и внушали фанатическую веру в себя хлыстовский Саваоф Данила Филиппович, «Христос» Иван Тимофеевич Суслов (при котором состояли 12 апостолов и богородица) и их последователи — Прокофий Лупкин, Андрей Селиванов, Василий Радаев. «Я сам бог», — заявляет в духе хлыстов герой «Жития» Хроменькой. Он подвергает ее кротость и терпение бесконечным испытаниям, не в силах преодолеть соблазна полной власти над душой и телом жертвы: «Тогда полюблю, когда все сделаешь». «В отклонениях фантазии» его— «мечты бесконечные, до ниспровержения бога и постановления себя на место его». Почва для таких «отклонений» подготовлена рассказами лакея Осипа («Подружился с Осипом, о хлыстах, вместе чуть не спят»). Психологическая загадка власти двух родственных сект — хлыстовской и скопческой — над русскими умами продолжала волновать Достоевского также в «Бесах» (наст. изд. Т. 7. С. 396) и «Братьях Карамазовых» (наст. изд. Т. 9. С. 101, 109).
Идейная насыщенность замысла «Жития» объясняет его особое место в творчестве Достоевского. «Житие» явилось своеобразным арсеналом идей и образов для последующих трех романов писателя. Так, углубление, обогащение замысла романа «Бесы», задуманного как тенденциозное, памфлетное произведение, было определено тем, что некоторые черты Великого грешника Достоевский передал Князю — Ставрогину, занявшему в романе подобающее ему центральное место. [87] Записи, публикуемые под № 4, послужили материалом для создания образа Тихона в этом же романе (см.: XI, 5-30). Из «Жития» перешла в «Бесы» и Хроменькая, преобразившаяся в Марью Тимофеевну Лебядкину.
87
См.: Комарович В.Ненаписанная поэма Достоевского // Ф. М. Достоевский: Статьи и материалы./ Под ред. А. С. Долинина. Пб., 1922. Сб. 1. С. 203–207; Пономарева Г. Б.Замысел «Жития великого грешника» и Ставрогин в «Бесах»: (В творческой лаборатории Достоевского конца 1860-х-начала 1870-х годов) // Учен. зап. Моск. обл. пед. ин-та им. Н. К. Крупской. 1967. Т. 186, вып. 11. С.264–281.
Заглавием своего неосуществленного замысла, в несколько измененном, правда, виде («Подросток. Исповедь великого грешника, писанная для себя»), писатель предполагал воспользоваться в один из начальных моментов работы над следующим романом, названным в конце концов «Подросток» (см.: XVI, 48). Главный персонаж этого произведения тоже в значительной мере является сколком с Великого грешника: он горд, ожесточен унижениями, перенесенными в пансионе, страстен. Выстраданная им идея накопления не может целиком завладеть его сознанием. История отклонений от нее, колебаний, которая некогда должна была составить первую часть романа, посвященного детским и юношеским годам Великого грешника, нашла свое воплощение в «Подростке». Тем самым частично была решена поставленная в «Житии» задача — написать историю души, изобразить становление личности. [88]
88
См.: Долинин А. С.Последние романы Достоевского. М.; Л., 1963. С. 33–34. О некоторых действующих лицах, сценах, мотивах, которыми роман «Подросток» обязан «Житию», см.: Комарович В.Генезис романа «Подросток» // Лит. мысль. Л., 1925. Кн. 3. С. 366–387; XVII, 256.