Том 10. Мертвое озеро
Шрифт:
— Просьбы? — спросил Иван Софроныч. — Но чем же я могу вам услужить?
— О, можете! — перебил с уверенностию молодой человек. — Можете, но только захотите ли?
— Если будет возможно, — сказал старик, которому понравилось лицо молодого человека. — Но потрудитесь сесть; вы, кажется, очень встревожены.
— Да, я не спал с неделю, и если б вы знали, как я провел ее! Не дай бог никому испытать такого несчастья!
В глазах молодого человека показались слезы.
— Но что же такое случилось с вами? — спросил старик.
— Я вам расскажу
И он в отчаянии обхватил свою голову руками и несколько минут молчал.
— Вам странно, — наконец сказал он, собираясь с силами, — вам смешно, может быть, что к вам, человеку совершенно незнакомому, пришел я изливать свое горе, просить помощи. Но я сирота; я никогда не знал отца, я лишился матери, когда еще едва начинал ходить… о, я самое несчастное существо в свете!
Понизовкин почувствовал глубокое сожаление к бедному молодому человеку. В то же время любопытство его было сильно возбуждено, и он спросил:
— Но какое же несчастие случилось с вами? кто вы? чем занимаетесь?
— Меня призрел из сострадания человек посторонний, который заменил мне отца. Трудом, бережливостию, покорностью старался я отплатить ему за его благодеяние; наконец я приобрел его доверенность; он вверился мне, как родному сыну… И я обманул его ожидания! Видит бог, я ни в чем не виноват, — продолжал молодой человек после минутного молчания. — Но поверит ли он? И не всё ли равно? Он сам обременен семейством; всё, что имеет он, нажито неусыпным трудом, бережливостью, многими пожертвованиями… И вдруг такая потеря! Нет, нет! я не могу отплатить ему такою черною неблагодарностию!
— Но кто же был причиною вашего несчастия?
— Кто? — сказал молодой человек. — Кто? я сам не знаю!
— Странно! — заметил Понизовкин, которого недоумение возрастало с каждым словом молодого человека. — Но в чем же состоит ваше несчастие?
— После многих лет труда, лишений, терпения и совершенной безнадежности в будущем мне вдруг улыбнулось счастье, — отвечал молодой человек. — Благодетель мой дал мне важное поручение: оно должно было быть пробой моего усердия, моей преданности к нему, моих способностей. Исполнив его хорошо, я мог надеяться получить у него хорошее место, хорошее жалованье, упрочить свое положение и улучшить судьбу бедной девушки, которая еще несчастнее меня и которую я люблю!
— Но что же помешало вам?
— Деньги, которые я должен был передать одному купцу, по поручению моего благодетеля, — с отчаяньем отвечал молодой человек, — эти деньги…
— Вы проиграли их?
— Нет, их у меня украли!
Он замолчал и закрыл руками свое лицо. Несколько минут продолжалось молчание.
— Очень, очень жалею вас, — сказал наконец Иван Софроныч, — но кроме дружеского участия и сожаления… что же еще
— О, можете! — воскликнул молодой человек. — Но захотите ли?
Иван Софроныч был так тронут его горестию, что обещал сделать всё, что будет в состоянии. И обещание его было искренно.
— И вы не шутите?
— Я никогда не шучу такими вещами, молодой человек, — строго отвечал старик.
Лицо молодого человека просияло.
— Но ведь сумма довольно большая, — сказал он. — Сорок тысяч!
— У вас украли сорок тысяч? Очень, очень жаль, — сказал старик, качая головой.
— О, если вы дадите мне средство возвратить их моему благодетелю, моя карьера, моя честь будут спасены!
В лице Ивана Софроныча выразилось величайшее удивление.
— Так вы их просите у меня? — спросил он.
— Да, и клянусь вам, возвращу в несколько лет! — с жаром отвечал молодой человек. — А благодарность моя…
Иван Софроныч невольно посторонился: ему пришла мысль, что перед ним стоит сумасшедший. Он молчал.
— Так вы согласны?
— Да помилуйте! — сказал старик. — Если б я и хотел, то каким же образом я могу дать вам сорок тысяч, когда у самого нет…
— У вас их нет? — недоверчиво спросил молодой человек.
— Нет.
Лицо молодого человека снова помрачилось.
— Последняя надежда пропала! — сказал он плачущим голосом. — И вы не хотите помочь несчастному? Но вы сами дали слово…
— Я дал слово сделать, что могу; но денег у меня нет.
— Нет? — повторил молодой человек иронически. — Полноте! Или вы боитесь потерять их? клянусь вам, они не пропадут. Я беден, но я могу и умею трудиться. Я вам дам документы…
Иван Софроныч уже решительно убедился, что имеет дело с помешанным, и думал только о том, как бы поскорее выпроводить своего гостя.
— Охота вам, почтеннейший, — сказал он, переменив тон, — тратить время, прося денег у человека, который сам едва перебивается, тогда как есть столько богачей, которые, может быть, и сжалились бы…
— Вы еще смеетесь надо мною? — возразил молодой человек таким болезненно-грустным голосом, что сердце сжалось в груди доброго старика. Он усомнился в своем предположении. — Я не имею никакого права на ваши деньги, — продолжал молодой человек, — к чему же напрасная ложь? Вы уже стары, и не лучше ли прямо и решительно сказать, что не хотите помочь…
— Уверяю вас, — отвечал Иван Софроныч, — вы внушили мне такое сострадание, что я, может быть, и дал бы вам эту сумму, если б имел; но я не имею.
— У вас есть больше, — возразил молодой человек с полным убеждением. — Я знаю наверное.
— Но откуда же вы знаете? кто вам сказал такую нелепость?
— Нелепость! — иронически повторил гость. — Если хотите, я вам скажу, как я узнал: рядом с вами живет мой приятель, такой же бедняк, как и я; он однажды не спал ночь, занимаясь перепиской, и слышал собственными ушами, как вы, возвратясь домой, сказали своей дочери, что выиграли триста пятьдесят тысяч!