Том 10. Письма. Дневники (с иллюстрациями)
Шрифт:
Я прошу тебя настоять, чтобы переводчики убрали эту ремарку, а также и акцент при исполнении этой роли актером. Неприятно беспокоить тебя опять, но позаботься об этом и извести меня.
Бианчини прислал мне два бюллетеня, которые я подписал и возвращаю ему.
Прими к сведению разделение прав между авторами: Булгаков — 4/12, Рейнгардт — 5/12, Кремье [718] — 3/12.
О Фишере: добиваюсь, чтобы тебе, хотя бы маленькими частями, переводили те деньги, о которых я тебе писал. Указанные тобой два перевода: 30 и 59 франков, сделаны, сколько помню, по моему распоряжению, чтобы ты тратил эти деньги на почтовые расходы по переписке со мною.
718
Кремье - переводчик «Зойкиной квартиры».
Сообщаю тебе, что я подал заявление в Иностранный Отдел Московского Областного Исполкома о выдаче мне разрешения на поездку с женою за границу. Я мечтаю о том,
Напиши, где будешь в августе-сентябре?
Целую тебя крепко. До следующего письма.
Твой Михаил.
М.А. Булгаков - Н.А. Булгакову [719]
Москва, 26. VII. 35
Дорогой Никол! При этом письме — мой снимок.
В предыдущем я сообщал тебе о том, что подал заявление о разрешении мне заграничной поездки.
К сожалению, мне в этом отказано.
Подробнее сообщу в следующий раз.
Целую тебя и Ивана.
Твой Михаил.
719
Письма. Публикуется и датируется по машинописной копии (ОР РГБ, ф. 562, к. 19, ед. хр. 16, л. 9).
М. Булгаков - В. Вересаев [720]
Переписка по поводу пьесы «Пушкин» («Последние дни»)
Предисловие Е.С. Булгаковой
Как-то в начале октября 1934 года Михаил Афанасьевич Булгаков сказал, что он решил писать пьесу о Пушкине. Помолчал, а потом добавил: конечно, без Пушкина.
Ему казалось невозможным, что актер, даже самый талантливый, выйдет на сцену в кудрявом парике, с бакенбардами и засмеется пушкинским смехом, а потом будет говорить обыкновенным, обыденным языком.
720
Эту переписку, опубликованную Е.С. Булгаковой в журнале «Вопросы литературы» в 1965 г. № 3, даем без изменений, с ее предисловием и комментариями. Изъято из данного комплекса переписки и перемещено в соответствии с хронологией лишь последнее ответное письмо В.В. Вересаева от 12 марта 1939 г. Это было сделано в связи с публикацией в журнале «Знамя» (1988, № 1) писем М.А. Булгакова к В.В. Вересаеву, в том числе и инициативного письма от 11 марта 1939 г.
Этот комплекс чуть-чуть нарушает хронологический принцип публикации писем, но от этого нарушения выигрывает ясность и последовательность развивающихся на наших глазах драматических событий. Печатается и датируется по первой публикации.
Михаил Афанасьевич предложил Вересаеву вместе писать пьесу. Викентий Викентьевич, когда мы приехали к нему 18 октября, был очень тронут и принял предложение. Зажегся, начал говорить о Пушкине, о трагизме его судьбы, о том, что Наталья Николаевна была вовсе не пустышка, а несчастная женщина. Сначала Викентий Викентьевич был озадачен тем, что пьеса будет без Пушкина, но, подумав, согласился.
Решили, что драматургическая часть будет делаться Булгаковым, а Викентий Викентьевич берет на себя подбор материалов.
По мере набрасывания сцен Михаил Афанасьевич читал их Вересаеву. Были споры, были уступки. Как-то Вересаев сказал:
— А иногда мне жаль, что нет Пушкина. Какая прекрасная сцена была бы! Пушкин в Михайловском, с няней, сидит в своем бедном домике, перед ним кружка с вином, он читает ей вслух: «Выпьем, добрая подружка...»
Булгаков ошеломленно сказал:
— Тогда уж я лучше уступлю вам выстрел Дантеса в картину... Такой сцены не может быть, Викентий Викентьевич!
С тех пор свои попытки при разногласиях прийти к соглашению они стали называть «обмен кружек на пистолеты».
Вересаев мечтал о сугубо исторической пьесе, требовал, чтобы все даты, факты, события были точно соблюдены. Булгаков был с этим, конечно, согласен. Но, по его мнению, этого было мало. Нужны были еще и фантазия художника, и его собственное понимание этих исторических фактов. Задумав пьесу, Булгаков видел возможность говорить на излюбленную тему о праве писателя на свой, ему одному принадлежащий взгляд на искусство и на жизнь. В исторических пьесах — «Мольер», «Пушкин», «Дон Кихот» — он пользовался прошлым для того, чтобы выразить свое отношение к современной жизни, волновавшей его так же, как волновала и волнует она нас сейчас.
Споры между Вересаевым и Булгаковым принимали порой довольно жесткий характер, ибо соавторы говорили на разных языках. Какое счастье, что эти споры проходили не только при личных встречах, но нашли выражение и в письмах. Это — переписка двух честных, принципиальных литераторов. После всех мучений, которые они доставляли друг другу в эти летние месяцы тридцать пятого года, их отношения остались по-прежнему дружескими, их взаимная любовь и уважение нисколько
Елена БУЛГАКОВА
18 мая [721] 1935 г.
В.В. Вересаев - М.А. Булгакову
Милый Михаил Афанасьевич!
Я ушел от Вас вчера в очень подавленном настроении. Вы, конечно, читали черновик, который еще будет отделываться. Но меня поразило, что Вы не сочли нужным изменить даже то, о чем мы с Вами договорились совершенно определенно, — напр., заявление самого Салтыкова, что «это было мое инкогнито», цитирование (лютеранином) Дубельтом евангельского текста, безвкусный выстрел Дантеса в картину (да еще в «ценную», м. б. в подлинного Рембрандта, да еще в присутствии слепого, дряхлого старика, у которого такой выстрел мог вызвать форменный паралич сердца) и т. д. Скажем, это черновик, — Вы не имели времени сделать изменения, читалось это нескольким членам театра для предварительной ориентировки [722] . Но Вы согласились также на прочтение пьесы и всей труппе, — это дело уже более серьезное, и я вправе был ждать некоторой предварительной согласованности со мною. Невольно я ставлю со всем этим в связь и очень удививший меня срок представления пьесы ленинградскому театру — 1 октября: ведь после лета мы сможем с Вами увидеться только в сентябре. Боюсь, что теперь только начнутся для нас подлинные тернии «соавторства». Я до сих пор минимально вмешивался в Вашу работу, понимая, что всякая критика в процессе работы сильно подсекает творческий подъем. Однако это вовсе не значит, что я готов довольствоваться ролью смиренного поставщика материала, не смеющего иметь суждение о качестве использования этого материала. Если использовано лучше, чем было мною дано, — я очень рад. Но если считаю использованным хуже, чем было, то считаю себя вправе отстаивать свой вариант так же, как Вы вправе отстаивать свой. Напр., разговор Жуковского с Дубельтом у запечатанных дверей считаю в Вашем варианте много хуже, чем в моем [723] . Образ Дантеса нахожу в корне неверным и, как пушкинист, никак не могу принять на себя ответственность за него. Крепкий, жизнерадостный, самовлюбленный наглец, великолепно чувствовавший себя в Петербурге, у Вас хнычет, страдает припадками сплина; действовавший на Наталью Николаевну именно своею животною силою дерзкого самца, он никак не мог пытаться возбудить в ней жалость сентиментальным предсказанием, что «он меня убьет» [724] . Если уж необходима угроза Дантеса подойти к двери кабинета Пушкина, то я бы уж считал более приемлемым, чтобы это сопровождалось словами: «Я его убью, чтобы освободить вас!» [725] И много имею еще очень существенных возражении. Хочется надеяться, — Вы будете помнить, что пьеса как-никак будет именоваться пьесой Булгакова и Вересаева и что к благополучному концу мы сможем прийти, лишь взаимно считаясь друг с другом.
721
В.В. Вересаев ошибочно указывает дату. Следует: 19 мая 1935 г.
722
18 мая в 12 ч. дня М.А. Булгаков читал у себя дома пьесу о Пушкине в присутствии В.В. Вересаева, его жены М.Г. Вересаевой, а также артистов Вахтанговского театра: Л.П. Русланова, И.М. Раппопорта, Б.Е. Захавы и А.И. Горюнова.
723
Сцена Жуковского и Дубельта в 1 картине 4 действия. К этому времени Вересаев начал писать свои варианты пьесы. М.А. Булгаков не мог их принять, считая недраматургичными, и сцена сохранила булгаковский текст (Михаил Булгаков. Пьесы. М., 1962). В дальнейшем все ссылки на это издание.
724
Имеется в виду фраза Дантеса — Наталье: «Но не тревожьте себя — он убьет меня, а не вас» (1 д., с. 297).
725
Фраза Дантеса из Вересаевского варианта «Я его убью, чтобы освободить вас» — не вошла в текст пьесы.
Преданный вам В.Вересаев.
Москва, 20.V—1935.
М.А. Булгаков - В.В. Вересаеву
Милый Викентий Викентьевич!
Могу Вас уверить, что мое изумление равносильно Вашей подавленности.
Прежде всего меня поразило то, что Вы пишете о сроке 1 октября.
По Вашему желанию я взял на себя скучную, трудную и отнимающую время заботу по ведению переговоров с театрами.
Я истратил сутки на подробные переговоры с Вольфом [726] и разработку договора, принял предложенный театром срок — 1 октября, — сообщил о нем Вам, дал Вам для подписи договор. Вы, не возражая против 1 октября, его подписали, а теперь сообщаете мне, что этот срок Вам не нравится. Что прикажете мне теперь делать, когда договор подписан всеми сторонами?
726
Вольф В. Е.