Том 10. Письма
Шрифт:
Однако, произошло то, чего я не предвидел, то есть, третье.
17 мая мне позвонили по телефону, причем произошел следующий разговор:
— Вы подавали заявление относительно заграничной поездки?
– Да.
— Отправьтесь в Иностранный Отдел Мосгубисполкома и заполните анкету Вашу и Вашей жены.
— Когда это нужно сделать?
— Как можно скорее, так как Ваш вопрос будет разбираться 21 или 22 числа.
В припадке радости я даже не справился о том, кто со мною говорит, немедленно явился с женой в ИНО Исполкома и там отрекомендовался. Служащий, выслушав, что меня вызвали в ИНО по телефону, предложил мне подождать, вышел в соседнюю комнату, а, вернувшись, попросил меня заполнить анкеты.
По заполнении, он принял их, присоединив к ним по две фотографические карточки, денег не принял, сказавши:
— Паспорта будут бесплатные.
Советских паспортов не принял, сказавши:
— Это потом,
А затем добавил буквально следующее:
— Паспорта вы получите очень скоро, так как относительно вас есть распоряжение. Вы могли бы их получить сегодня, но уже поздно. Позвоните ко мне восемнадцатого утром.
Я сказал:
— Но восемнадцатого выходной день.
Тогда он ответил:
— Ну, девятнадцатого.
19 мая утром, в ответ на наш звонок, было сказано так:
— Паспортов еще нет. Позвоните к концу дня. Если паспорта будут, вам их выдаст паспортистка.
После звонка к концу дня выяснилось, что паспортов нет, и нам было предложено позвонить 23 числа.
23 мая я лично явился с женою в ИНО, причем узнал, что паспортов нет. Тут о них служащий стал наводить справку по телефону, а затем предложил позвонить 25 или 27 мая.
Тогда я несколько насторожился и спросил служащего, точно ли обо мне есть распоряжение и не ослышался ли я 17 мая?
На это мне было отвечено так:
— Вы сами понимаете, я не могу вам сказать, чье это распоряжение, но распоряжение относительно вас и вашей жены есть, также как и относительно писателя Пильняка.
Тут уж у меня отпали какие бы то ни было сомнения, и радость моя сделалась безграничной.
Вскоре последовало еще одно подтверждение о наличии разрешения для меня. Из Театра мне было сообщено, что в секретариате ЦИК было сказано:
— Дело Булгаковых устраивается.
В это время меня поздравляли с тем, что многолетнее писательское мечтание о путешествии, необходимом каждому писателю, исполнилось.
Тем временем, в ИНО Исполкома продолжались откладывания ответа по поводу паспортов со дня на день, к чему я уже относился с полным благодушием, считая, что сколько бы ни откладывали, а паспорта будут.
7 июня курьер Художественного Театра поехал в ИНО со списком артистов, которые должны получить заграничные паспорта. Театр любезно ввел и меня с женой в этот список, хотя я подавал свое заявление отдельно от Театра.
Днем курьер вернулся, причем даже по его растерянному и сконфуженному лицу я увидел, что случилось что-то.
Курьер сообщил, что паспорта даны артистам, что они у него в кармане, а относительно меня и моей жены сказал, что нам в паспортах ОТКАЗАНО.
На другой же день, без всякого замедления, в ИНО была получена справка о том, что гражданину Булгакову М.А. в выдаче разрешения на право выезда за границу отказано.
После этого, чтобы не выслушивать выражений сожаления, удивления и прочего, я отправился домой, понимая только одно, что я попал в тягостное, смешное, не по возрасту положение.
2
Обида, нанесенная мне в ИНО Мособлисполкома, тем серьезнее, что моя четырехлетняя служба в МХАТ для нее никаких оснований не дает, почему я и прошу Вас о заступничестве.
10 июня 1934 г
М.А. Булгаков - П.С. Попову [659]
26 июня 1934 года.
Ленинград. Астория. № 430
Дорогой Павел!
659
Новый мир, 1987, № 2. Затем: Письма. Публикуется и датируется по автографу (ОР РГБ, ф. 218, к. 1269, ед. хр. 4).
Прежде всего, колоссальное спасибо тебе за присылку «Блаженства». За это чем-нибудь тебе отслужу. До сих пор не мог тебе писать. После всего происшедшего [660] не только я, но и хозяйка моя, к великому моему ужасу, расхворалась. Начались дьявольские мигрени, потом боль поползла дальше, бессонница и прочее. Обоим нам пришлось лечиться аккуратно и всерьез. Каждый день нам делают электризацию. И вот мы начинаем становиться на ноги.
Ну-с, здесь совершился пятисотый спектакль [661] — это было двадцатого. Ознаменовался он тем, что Выборгский Дом поднес Театру адрес, а Жене Калужскому [662] — серебряный
660
Имеется в виду отказ в поездке за границу. В дневнике Е.С. Булгаковой имеются подробные записи о происходивших событиях, связанных с решением этого вопроса. Приводим некоторые из них. 4 мая Елена Сергеевна записала: «[...] сегодня М[ихаил] А[фанасьевич] узнал от Якова Л[еонтьевича Леонтьева], что Енукидзе наложил резолюцию на заявлении М. А. — „Направить в ЦК“». 17 мая Булгаковы были вызваны для получения заграничных паспортов, им предложили заполнить анкеты. Настроение у них было прекрасное. «Когда мы писали, М. А. меня страшно смешил, выдумывая разные ответы и вопросы. Мы много хихикали, не обращая внимания на то, что из соседних дверей вышли сначала мужчина, а потом дама, кот[орые] сели тоже за стол и что-то писали.
Когда мы поднялись наверх, Борисполец {66} сказал, что уже поздно, паспортистка ушла и паспорта сегодня не будут нам выданы. „Приходите завтра“. — „Но завтра 18-е“. — „Ну, значит, 19-го“. На обратном пути М. А. сказал: „Слушай, а это не эти типы подвели?! М[ожет] б[ыть], подслушивали? Решили, что мы радуемся, что уедем и не вернемся?.. {67} Да нет, не может быть. Давай лучше мечтать, как мы поедем в Париж!“ И все повторял ликующе:
— Значит, я не узник! Значит, увижу свет!
Шли пешком, возбужденные. Жаркий день, яркое солнце. Трубный бульвар. М. А. прижимает к себе мою руку, смеется, выдумывает первую главу книги, которую привезет из путешествия.
– Неужели не арестант?!
Это — вечная ночная тема: — Я арестант... Меня искусственно ослепили...»
Последующие записи в дневнике: 19 мая. «Ответ переложили на завтра». 23 мая. «Ответ переложили на 25-е». 25 мая. «Опять нет паспортов. Решили больше не ходить. М. А. чувствует себя отвратительно». 3 июня. «Звонила к Миневриной {68}, к Бориспольцу — никакого толку».
4 июня уже был подписан официальный отказ, но Булгаковы этого не знали. Друзья, в частности Я.Л. Леонтьев, еще пытались поправить дело, поместив Булгаковых в список артистов МХАТа, отъезжавших на гастроли в Париж. О том, что произошло в последующие дни, Е.С. Булгакова записала лишь 20 июля, поскольку не в состоянии была вести дневник. «Что я помню? Седьмого июня мы ждали в МХАТе вместе с другими Ивана Серг[еевича], который поехал за паспортами. Он вернулся с целой грудой их, раздал всем, а нам — последним — белые бумажки - отказ. Мы вышли. На улице М. А. вскоре стало плохо, я с трудом его довела до аптеки. Ему дали капель, уложили на кушетку. Я вышла на улицу — нет ли такси. Не было, и только рядом с аптекой стояла машина и около нее Безыменский {69}. Ни за что! Пошла обратно и вызвала машину по телефону.
У М. А. очень плохое состояние — опять страх смерти, одиночества, пространства»..
661
Имеется в виду пятисотый юбилейный спектакль «Дней Турбиных».
662
Калужский Евгений Васильевич (1896—1966) — актер МХАТа, муж О.С. Бокшанской.
Я получил два поздравления: одно из Москвы, а другое — от Сахновского, как от заместителя директора. Оба меня очень обрадовали, потому что оба написаны тепло, нарядно.
И Немирович прислал поздравление Театру. Повертев его в руках, я убедился, что там нет ни одной буквы, которая бы относилась к автору. Полагаю, что хороший тон требует того, чтобы автора не упоминать. Раньше этого не знал, но я, очевидно, недостаточно светский человек.
Одно досадно, что, не спрашивая меня, Театр послал ему благодарность, в том числе и от автора. Дорого бы дал, чтобы выдрать оттуда слово — автор.
Я тебя вспоминаю часто, Люся также. Надеюсь, что ты вполне и жив и здоров, работаешь.
Я пишу «Мертвые души» для экрана [663] и привезу с собою готовую вещь. Потом начнется возня с «Блаженством». Ох, много у меня работы! Но в голове бродит моя Маргарита и кот, и полеты... Но я слаб и разбит еще. Правда, с каждым днем я крепну.
Все, что можно будет собрать в смысле силы за это лето, соберу.
Люся прозвала меня капитаном Копейкиным. Оцени эту остроту, полагаю, что она первоклассна.
663
В марте 1934 г. Булгаков подписал договор с Союзфильмом на сценарии «Мертвых душ».