Том 11. Былое и думы. Часть 6-8
Шрифт:
Стр. 342, строки 5–6: не только <не> католики, но и <не> деисты вместо: не только католики, но и деисты
Стр. 343, строка 36: друг над другом вместо: друг на другом
Стр. 347, строка 20: 30 000 вместо: 30 000 тысяч
Стр. 349, строка 2: желавших вместо: желавшим
Стр. 350, строка 11: их чересчурную крайность вместо: ее чересчурную крайность
Стр. 353,
Стр. 359, строка 21: делая ее вместо: делая из нее
Стр. 359, строка 28: он, во-первых, стал вместо: он принялся, он, во-первых, стал (ошибочно не зачеркнуто)
Стр. 360, строки 35–36: сам <готов> отдать вместо: сам отдать
Стр. 369, строки 27–28: признание <права> крестьян на землю вместо: признание крестьян на землю
Стр. 370, строки 3–7: Абзац «– Чего же ~ чувство…» разделен на два (после слова «уступок»)
Стр. 372, строки 27–28: пригласил нас сделаться вместо: пригласил нас сделать (по смыслу зачеркнутого текста, см. «Варианты»)
Стр. 401, строка 21: 3 мая вместо: 3 марта
Стр. 407, строка 38: к 13 июню вместо: к 13 июлю
<Глава I>
Отрывок: с начала до слов «тяжесть раздумья…» (стр. 295, строка 2 – стр. 312, строки 33–34) впервые опубликован в К, л. 244–245 от 1 июля 1867 г. (в отделе «Литературное прибавление», стр. 1997–2002), за подписью И – р, с пометкой «Из VI части „Былого и дум”». Печатается по тексту этого издания. В ЛБ (Г-О-I-11) имеется черновой автограф отрывка: «Конечно, многие и многие ~ борт парохода» (стр. 304, строка 18 – стр. 306, строка 8). В главке II после слов: «нашу мысль» (стр. 305, строка 13) в К две строки точек, указывающие на пропуск. В рукописи вместо этого пропуска дан в виде подстрочного примечания рассказ об истории Трувеллера. В настоящем издании он печатается как подстрочное дополнение в основном тексте.
Отрывок: «По воскресеньям ~ первое письмо от него» (стр. 312, строка 35 – стр. 328, строка 27) впервые опубликован по рукописи в Сб, стр. 131–149. Печатается по автографу (ЛБ,Г-О-I – 12, стр. 24–51), имеющему заголовок: «Продолжение („Апогей и перигей”)». При нумерации страниц Герцен пропустил стр. 28. На стр. 29 наверху он пометил: «№ 28 пропу<щен>». На обороте стр. 33 заметка Герцена: «Гол<ицын> знал, что секр<етарь> вор. Пико». После слов: «– Помилуйте-с – а сколько нужды натерпелся с тех пор, как здесь…» (стр. 321, строки 12–13) – отсылочный значок, но текст вставки отсутствует. На последнем листе рукописи под текстом отсылочный значок и помета Герцена: «В большой тетради. В. И. Кельсиев».
В «софийской коллекции» на обороте 65-го листа рукописи 2-й главы VIII части «Былого и дум» («Venezia la bella») имеется следующая запись Герцена, по-видимому отражающая первоначальный замысел построения главы «Апогей и перигей» (четыре
«АПОГЕЙ и ПЕРИГЕЙ
I
Апогей
I
II
Перигей
I
II»
В главе «Апогей и перигей» Герцен дает характеристику первых лет работы основанной им в мае 1853 г. русской типографии в Лондоне. История «Колокола» в период с 1857 по 1862 г., быстрый и неуклонный рост его влияния до «апогея», после которого начинается постепенный спад в распространении герценовских изданий, снижение их общественно-действенной роли, – такова центральная тема данного очерка.
При всей насыщенности главы фактами и эпизодами, характеристиками различных лиц и портретными зарисовками, при всей сложности и внешней пестроте ее состава она раскрывает одну идею – идею неразрывной связи издательской деятельности Герцена с коренными вопросами русской общественной жизни, с борьбой передовых сил за полное раскрепощение страны и народа. В главе дана картина некоторых сторон общественной жизни этого переходного в истории России периода как того фона, на котором развертывалась в эти годы деятельность Герцена. Вместе с тем в ней отражается идейный рост Герцена, процесс освобождения его от либеральных иллюзий и колебаний на основе осмысления личного и общественного опыта этих насыщенных большими событиями лет.
Характерно, что об успехе «Колокола» в среде чуждой и по существу враждебной его издателям Герцен пишет в ироническом тоне, начиная свой рассказ «великолепной сценой» беседы с «колонель рюс». Правда, Герцен в своем очерке полностью не раскрывает всей противоречивой природы успеха «Колокола». И. И. Кельсиев писал Герцену в сентябре 1863 г., что «если многие либеральничали и не прочь были почитать „Колокол”, то это только по непониманию дела и по какому-то суеверному преклонению перед вашим авторитетом» (ЛН, т. 62, стр. 230).
Тема «„Колокол” и Россия» во всей ее сложности и многопроблемности не была для Герцена темой из далекого «былого» и давно пережитых «дум». Она непосредственно смыкалась с теми вопросами и задачами революционной практики и теории, над решением которых Герцену и другим русским революционерам приходилось работать в это время. Поэтому о многих самых важных событиях в Лондоне и России, о некоторых сторонах организационной и идейной работы заграничного революционного центра и его связях с революционно-демократическим лагерем в России, о сношениях издателей «Колокола» со своими корреспондентами из различных общественных кругов Герцен не мог писать в своих мемуарах, которые именно в этой своей части особенно конспиративны. Он очень осторожно и скупо говорит о связи с представителями той революционной России, бесцензурным органом которой был «Колокол». Герцен не мог рассказать о тех серьезных, конспиративных свиданиях, которые, по словам В. И. Кельсиева, составляли тайну Герцена и Огарева (см. ЛН,т. 41–42, стр. 274), например, о встречах и беседах в июне 1859 г. в Лондоне с Чернышевским. В исторический подтекст этой главы входит вся совокупность материалов, связанных с вопросом о разработке и осуществлении идей создания революционной организации.
…чт'o скажешь у нас о Сухозанете ~ или вот об Адлерберге? – Разоблачительные материалы о Н. О. Сухозанете и В. Ф. Адлерберге систематически помещались на страницах «Колокола».
…я официально отказался ехать в Россию. – Об отказе Герцена в 1851 г. вернуться в Россию и принятии им швейцарского гражданства см. гл. XL «Былого и дум» (т. X наст. изд.).
…А. И. Сабуров… – В источнике, видимо, ошибочно: Я. И. Сабуров. Генерал-майор А. И. Сабуров был у Герцена в Ницце между июлем 1851 г. и январем 1852 г.; с ним Герцен передал письма для московских друзей (см. письмо Герцена к М. К. Рейхель от 20 февраля 1852 г.).