Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг
Шрифт:
Николаев. Сына-то воротишь, а дочь не развенчаешь!
Иван Михайлович. Не говори лучше. (Подходит к столу и выпивает стакан вина.) Да, да — высеку, розгами высеку. Прощайте. Смейтесь, кричите, злитесь, а высеку, высеку! И сам спасибо скажет, да!
Занавес
Действие пятое
Прибышев.
Венеровский.
Любовь
Катерина Матвеевна.
Петр Иванович.
Твердынский , студент.
Смотритель.
Староста.
Дуняша , горничная.
Театр представляет комнату для проезжающих на почтовой станции.
Входят смотритель и староста.
Смотритель. Ну, гон! С Макарья такого не было. Чей ряд?
Староста. Акимкин; еще не оборачивался. Должно быть, задержали на Лапшеве. Спасибо, еще курьер не бежит.
Смотритель. Вот в седьмом часу опять почта, — что станешь делать? Надоест проезжающий теперь.
Староста. Вот так-то бывало в старину, при Тихон Мосеиче: как нет лошадей, он в сенник и спрячется. Я тоже старостой ходил. Ехали с Капказа так-то, ехали двое пьяных, так чт'o наделали! Вся станция разбежалась, всех перебили. Тихона Мосеича нашего за ноги выволокли. «Я чиновник, — не смеете!» Как принялись холить! Верите ли, по двору волокут. То-то смеху было!
Смотритель. Да наскочил бы на меня такой-то. Я бы ему задал.
Староста. Нет, нынче много посмирнел проезжающий. А то к чему, ваше благородие, я хотел спросить, нынче все «вы» проезжающие стали нам, мужикам, говорить.
Смотритель. Образование, значит, прогресс. Да ты что, дурак?
Староста. Только мы с ребятами примечали, как ежели кто «вы» называет — уж на водку не жди. А что больше галдит, да на руку дерзок, уж этот даст. Так и жди, либо четвертак, либо трехгривенный.
Смотритель (смеется). Тоже замечают!.. Будет лясы-то точить. Вишь, свинство наделали. Подмести вели, да хоть бы со стола-то стер. Ведь вот нет того проезжающего, чтоб не скучал. Нечисто все им. А ведь кто ж гадит? все они. Так и норовят все загадить и уехать. И все ему нечисто.
Староста убирает. Пойти соснуть. Никак, опять! Ну, посидят, уж не прогневайся.
Староста. Пущай двойные дадут, наши свезут.
Слышен колокольчик.
Те же, входят Венеровский и Любочка, очень бледная, тихая и грустная.
Венеровский. Господин смотритель, я требую лошадей. Староста, велите скорее закладывать. (К Любочке.) Ну-с, вот мы и одни.
Любочка. Не говорите этих слов при чужих людях.
Смотритель. Лошади в разгоне.
Венеровский. Я вам говорю: вот подорожная, вот деньги, запрягайте лошадей.
Смотритель. Когда выкормятся, запрягут.
Венеровский. Извольте запрягать или подайте мне книгу, я буду жаловаться.
Смотритель. Книга вот, жалуйтесь. Много вас!
Венеровский. А, хорошо, очень хорошо! Нет, еще долго честность будет достоянием одних нас… Эти дрянные людишки! (Садится за стол, разбирает книгу и пишет.)
Смотритель (подходя, сердито). Вы прежде извольте просмотреть книгу. Вот изволите видеть, — почта восемь лошадей в пять часов двадцать три минуты, теперь-с всего девять, не воротились. Полковник с женой — шесть лошадей в шесть часов семнадцать минут. Извольте смотреть: комплект — тридцать шесть лошадей. Так вот-с, милостивый государь, прежде посмотреть надо-с и потом дрянными людьми называть тех, кто, может, получше вас, — так-то-с.
Венеровский. Оставьте меня. Я не намерен с вами препираться.
Смотритель (отходя). А вы будьте осторожны вперед! и генерал, шестерней в карете пускай едет — и тому не позволяем… а не то что всякой сволочи… (Уходит.)
Те же, без смотрителя.
Венеровский. Староста, принесите, пожалуйста, самовар. (К Любочке.) Вы будете пить чай, миленькая? И чаю и сахару!
Староста. Самовар двадцать копеек, а за чай, за сахар с хозяйкой сочтетесь.
Венеровский. Подайте все. Вы будете?
Любочка. Да… нет…
Венеровский. Вы бы сняли мантилью.
Любочка. Ничего не надо.
Венеровский (садится к ней). Вот видишь ли, мой друг, какая разительная черта отделяет нас от прежних твоих родных. Мы будем смотреть на жизнь просто. Этот господин, в силу своих убеждений, своей среды, считает нужным притеснять людей и грубить. Это в порядке вещей, так же, как твои родные считают неизбежным проседуру тех глупостей, от которых мы уехали. Что ж, не переделывать же нам их? А нам, как умным людям, следует сказать: вы, господа, гадки и дрянны, но это при вас; оставьте только нас быть честными, человечными! Когда ты усвоишь себе это воззрение, моя миленькая…