Том 11. Монти Бодкин и другие
Шрифт:
В тот же самый миг античный вазон откололся от стены и упал на дорожку в полушаге от них. Энн вскрикнула.
Джеф горько корил себя. Он не должен был и на сто футов приближаться к миссис Моллой и античному вазону, опаснейшему сочетанию на земле, тем более — вместе с Энн Бенедик. Он бы встревожился, если бы на ее головку упал розовый лепесток, а тут — античный вазон. Все поплыло перед его глазами, он сам не понимал, что делает.
Из тумана донесся сердитый голос.
— Будьте любезны, отпустите меня.
Джеф понял, что произошло: в страхе за Энн он прижал
Впрочем, подумавши, Джеф решил, что пережимать не стоит — по крайней мере, сейчас. Что-то в манере Энн подсказывало ему, что он поторопился, и любые дальнейшие действия вызовут нежелательный результат. Он оторвал ее от земли, но не от реальности.
— Ой, простите, — сказал он, выпуская ее из рук. Энн из белой сделалась розовой.
— Спасибо.
Из калитки в стене торопливым шагом показалась миссис Моллой. Ее хорошенькое личико было встревожено.
— Не задело? — воскликнула она. — Я бы и за мильон долларов не согласилась, чтоб вас зашибло!
Ее милые извинения звучали на редкость естественно, однако Джеф смотрел на миссис Моллой, словно на гремучую змею, к которым никогда не питал особой привязанности.
— Я вроде как на нее оперлась, а она возьми и упади. Мне так жаль!
— Ничего, — отвечала Энн. — Просто я немного испугалась.
— Еще бы. Струхнули, небось, до полусмерти.
Энн легонько вскинула подбородок, недовольная, что ее назвали трусихой.
— Нет-нет. Я просто вздрогнула. Не беспокойтесь. А теперь мне пора. Миссис Корк ждет.
Она ускользнула, и миссис Моллой, повернувшись к Джефу, увидела его сведенное судорогой лицо.
— Ха! — сказал Джеф.
Долли рассмеялась. Смех ее, довольно музыкальный, Джефу не понравился.
— Стерва! — сказал он.
В голосе его явно звучала неприязнь, но миссис Моллой продолжала веселиться.
— Укладываешь вещички, малыш? — спросила она. — Советую поторопиться. Не все ж я буду промахиваться, когда-нибудь да попаду.
— Тьфу! — И Джеф, повернувшись на каблуках, пошел прочь. Он чувствовал, что выразился не вполне к месту, но не мог придумать ничего лучше. Увы, он был воспитан в правилах, согласно которым мужчина не может коснуться женщины иначе как с лаской, не то бы непременно двинул ей в глаз. В жизни каждого мужчины наступает момент, когда он хотел бы оказаться Джеймсом Кегни. [15]
15
Кегни, Джеймс (1899–1986) — американский актер, игравший гангстеров.
Долли вернулась на террасу. Когда она уходила, Мыльный дремал над детективным романом, но сейчас его шезлонг был пуст. Она обратилась к миссис Барлоу, женщине с подбородками, выполнявшей на лужайке дыхательные упражнения.
— Не видали моего мужа, миссис Барлоу?
— Мне кажется,
— Киска!
— В чем дело, пупсик?
Мистер Моллой бросил взгляд на миссис Барлоу. Она вернулась к дыхательным упражнениям, но даже у глубоких дыхателей есть уши. Мистер Моллой поманил жену в дальний конец веранды.
— Звонил Шимп.
— Чего ему надо? Решил снова поторговаться насчет условий?
Мистер Моллой мотнул подбородком. Он ответил не сразу. Всегда неприятно сообщать горькую весть.
— Нет, — отвечал он. — Боюсь, киска, я тебя огорчу. Он в местной гостинице и думает утром заявиться сюда.
Глава XIV
Долли уставилась на мужа, не веря своим ушам. На лужайке миссис Барлоу начала исполнять африканский танец. В другое время она приковала бы к себе все взгляды, но сейчас ее па остались без внимания.
— Что?!
— Правда.
— Едет сюда?
— Завтра, как только встанет.
— А белобрысый тип?
Мистер Моллой помрачнел еще больше.
— Сдается, киска, на этот раз нам крупно не повезло. Белобрысый тип больше Шимпу не помеха. Вот ведь подлость: он написал Шимпу письмо. Оказывается, Шимп зря думал, будто тот на него зол. История долгая, я половины не понял, но, если верить Шимпу, этот тип кидался в него не булыжниками, а какими-то пирожками, которые не хотел оставлять на тарелке, чтобы не огорчать хозяйку. А по лестнице бежал, чтобы извиниться. Бред какой-то, но так уверяет Шимп.
— Черт!
— Вот и я думаю, — кивнул мистер Моллой. — Мало нам этот типа. Если еще и Шимп будет отираться рядом и смотреть под руку, мы далеко не уедем. Ты же его знаешь. У него глаза на затылке.
— Надо избавиться от Шимпа, вот и все.
— Вот и все! А как?
— Придумаю. Поди, погуляй, а я пораскину мозгами. Мистер Моллой послушно отправился гулять. Время от времени, совершая очередной круг по лужайке, он бросал взгляд на задумчивую подругу жизни. Может быть, думал он, она сумеет выпутаться и в этих исключительных обстоятельствах. Долли всегда была мозгом их фирмы. Сам он сознавал свою ограниченность. Дай ему доверчивого слушателя (желательно, чтобы в детстве того лягнула в голову лошадь), час времени, чтобы рассказать про нефтяные акции, и простор для жестов — вот тогда он совершит чудеса. Увы, это единственный дар, которым наделила его природа.
На середине четвертого круга он заметил, что Долли сошла с террасы и направляется к нему. Сердце его всколыхнулось, когда он прочел вдохновение на сияющем лице. Он понял: ее острый ум вновь отыскал решение. Не впервые он испытал священный трепет при мысли, что сумел завоевать любовь такой замечательной женщины. Женщины, которая своими белыми ручками обеспечивает себя перчатками, носовыми платками, духами, сумочками и даже украшениями без малейших затрат с его стороны, а вдобавок легко разрешает все мелкие семейные затруднения.