Том 12. Пьесы 1889-1891
Шрифт:
Звонок, потом опять звонок; слышны голоса, смех.
Ирина (входит). Что там?
Анфиса (шепотом). Ряженые!
Звонок.
Ирина. Скажи, нянечка, дома нет никого. Пусть извинят.
Анфиса уходит. Ирина в раздумье ходит по комнате; она взволнована.
Соленый (в недоумении). Никого нет… А где же все?
Ирина. Ушли домой.
Соленый. Странно. Вы одни тут?
Ирина. Одна.
Пауза.
Прощайте.
Соленый. Давеча я вел себя недостаточно сдержанно, нетактично. Но вы не такая, как все, вы высоки и чисты, вам видна правда… Вы одна, только вы одна можете понять меня. Я люблю, глубоко, бесконечно люблю…
Ирина. Прощайте! Уходите.
Соленый. Я не могу жить без вас. (Идя за ней.) О, мое блаженство! (Сквозь слезы.) О, счастье! Роскошные, чудные, изумительные глаза, каких я не видел ни у одной женщины…
Ирина (холодно). Перестаньте, Василий Васильич!
Соленый. Первый раз я говорю о любви к вам, и точно я не на земле, а на другой планете. (Трет себе лоб.) Ну, да все равно. Насильно мил не будешь, конечно… Но счастливых соперников у меня не должно быть… Не должно… Клянусь вам всем святым, соперника я убью… О, чудная!
Наташа проходит со свечой.
Наташа (заглядывает в одну дверь, в другую и проходит мимо двери, ведущей в комнату мужа). Тут Андрей. Пусть читает. Вы простите, Василий Васильич, я не знала, что вы здесь, я по-домашнему.
Соленый. Мне все равно. Прощайте! (Уходит.)
Наташа. А ты устала, милая, бедная моя девочка! (Целует Ирину.) Ложилась бы спать пораньше.
Ирина. Бобик спит?
Наташа. Спит. Но неспокойно спит. Кстати, милая, я хотела тебе сказать, да все то тебя нет, то мне некогда… Бобику в теперешней детской, мне кажется, холодно и сыро. А твоя комната такая хорошая для ребенка. Милая, родная, переберись пока к Оле!
Ирина (не понимая). Куда?
Слышно, к дому подъезжает тройка с бубенчиками.
Наташа. Ты с Олей будешь в одной комнате пока что, а твою комнату Бобику. Он такой милашка, сегодня я говорю ему: «Бобик, ты мой! Мой!» А он на меня смотрит своими глазеночками.
Звонок.
Должно быть, Ольга. Как она поздно!
Горничная
Протопопов? Какой чудак. Приехал Протопопов, зовет меня покататься с ним на тройке. (Смеется.) Какие странные эти мужчины…
Звонок.
Кто-то там пришел. Поехать разве на четверть часика прокатиться… (Горничной.) Скажи, сейчас.
Звонок.
Звонят… там Ольга, должно быть. (Уходит.)
Горничная убегает; Ирина сидит задумавшись; входят Кулыгин, Ольга, за ними Вершинин.
Кулыгин. Вот тебе и раз. А говорили, что у них будет вечер.
Вершинин. Странно, я ушел недавно, полчаса назад, и ждали ряженых…
Ирина. Все ушли.
Кулыгин. И Маша ушла? Куда она ушла? А зачем Протопопов внизу ждет на тройке? Кого он ждет?
Ирина. Не задавайте вопросов… Я устала.
Кулыгин. Ну, капризница…
Ольга. Совет только что кончился. Я замучилась. Наша начальница больна, теперь я вместо нее. Голова, голова болит, голова… (Садится.) Андрей проиграл вчера в карты двести рублей… Весь город говорит об этом…
Кулыгин. Да, и я устал на совете. (Садится.)
Вершинин. Жена моя сейчас вздумала попугать меня, едва не отравилась. Все обошлось, и я рад, отдыхаю теперь… Стало быть, надо уходить? Что ж, позвольте пожелать всего хорошего. Федор Ильич, поедемте со мной куда-нибудь! Я дома не могу оставаться, совсем не могу… Поедемте!
Кулыгин. Устал. Не поеду. (Встает.) Устал. Жена домой пошла?
Ирина. Должно быть.
Кулыгин (целует Ирине руку). Прощай. Завтра и послезавтра целый день отдыхать. Всего хорошего. (Идет.) Чаю очень хочется. Рассчитывал провести вечер в приятном обществе и – о, fallacem hominum spem!.. [28] Винительный падеж при восклицании…
Вершинин. Значит, один поеду. (Уходит с Кулыгиным, посвистывая.)
Ольга. Голова болит, голова… Андрей проиграл… весь город говорит… Пойду лягу. (Идет.) Завтра я свободна… О, Боже мой, как это приятно! Завтра свободна, послезавтра свободна… Голова болит, голова… (Уходит.)
28
О, призрачная надежда людская!.. (лат.)