Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Пётр. Я хотел бы спросить отца — честный ли он человек?
Софья (тревожно). Не говори так, Петя, не говори!
Пётр. Почему? Потому, что это мучает тебя? Мама, ведь бесполезно мучить людей, не правда ли?
Софья (быстро). Да! О, да! (Подумав и тише.)А может быть, нет…
Пётр (мягко). У тебя да и
Софья (тихо). Мучительно и страшно, Петя!
Пётр. Мне тоже кажется, что мучительно… Я, мама, больше не пойду в гимназию…
Софья. Но как же? Надо же учиться!
Пётр. Но чему же, мама, учиться? Самое ценное, что я узнал там до сей поры, это про отца… о нём я уже знаю достаточно… достаточно для того, чтобы…
Софья. Петя, ради бога! Молчи!
Пётр. Хорошо! Хотя — бог… Что такое бог, мама? Ты знаешь?
Софья (с отчаянием). Я ничего не знаю… ничего, родной мой!
Пётр (помолчав). Всё это странно. Ты не любишь отца, не уважаешь его, но ты останавливаешь меня, когда я хочу сказать о нём то, что думаю. Почему? Почему так, мама? Ведь ты же сама рассказывала мне о нём!
Софья. Я не должна была делать этого!..
Пётр. Чтобы не мучить меня? Как мы однако жалеем друг друга! Но, мне кажется, наша жалость — самое плохое, что можно выдумать, мама.
Софья (тихо). Может быть, ты прав, мой друг… да!
Пётр. Твой друг? Первый раз слышу это… (Помолчав — Федосье.)Няня, ты смерти боишься?
Федосья. А тебе какое дело?
Пётр. Боишься?
Федосья. А тебе что? Не твоё это дело!
Пётр. Мне хочется знать…
Софья. Петя, перестань…
Федосья. Бояться мне нечего — я смерть не обидела, никого не обидела. А ты не заигрывай, молод ещё шутки шутить…
Софья. О, боже мой…
Пётр (тихо). Ты, мама, скажи отцу, что я не буду ходить в гимназию. Мне говорить с ним… трудно, мы плохо понимаем друг друга… Скажи — я дал пощёчину Максимову, когда он назвал отца зверем и подлецом… Теперь я понимаю, что незаслуженно обидел этого мальчика… Хотя он не прав — какой же зверь отец? (Медленно и задумчиво.)Какой он зверь…
Софья. Это несчастный, слабый человек…
Пётр. Который всю жизнь командовал людьми, говорит дядя Яков. Оставим это, а то мне хочется говорить о жизни, в которой командуют несчастные
Софья (думая о чём-то другом). Кто это?
Пётр. Я говорил тебе о нём… ещё ты назвала его воздухоплавателем, помнишь? Я тоже хочу быть воздухоплавателем — летать мимо воздушных замков… Верка идёт… Смотри, мама, какое у неё смешное лицо.
Вера (возбуждённо). Мама, было бы тебе известно — я убегу из дому, но замуж за этого болвана не пойду!
Софья. Ведь ничего ещё не решено, Вера… Я не успела поговорить с отцом.
(Пётр подошёл к буфету, налил себе вина и пьёт; этого не замечают, он стучит стаканом, крякает.)
Вера. Не успела! И не успеешь! И он тебя не будет слушать…
Софья. Ты напрасно горячишься!.. Петя, зачем?
Вера. Напрасно? Благодарю вас! Мне приказывают: Вера, будь женой краснорожего, лысого, с большим животом и зелёными усами, — а я что же? Должна сказать — merci да поцеловать папину ручку?
Иван (в мундире, с орденами). Что? Жаловаться прискакала? Не поможет! Я решил…
Вера (сквозь слёзы). Вы, папа, заметили, что у него зелёные усы?
Иван. Ну, не шали! Будь умной. Смотри: муж Надежды тоже некрасив, а она — счастлива! Это серьёзно, — брак!
Вера. Да, да, усы, серьёзно, зелёные! Вы подарили бы ему своей краски для волос…
Иван. Моей… Что такое?
Вера. У вас хоть лиловая, это оригинальнее…
Иван (тихо, но грозно). Ты с кем шутишь, девчонка, а?
Пётр (выходя из комнаты). Мама, возможен трагический балаган?
Иван (кричит). Софья, чёрт возьми! Ты должна наказать её! Что вы — издеваетесь надо мной?
Федосья (ворчит). Заорали! Заплакали! Ах, неугомонные! (Идёт прочь.)
Вера (плачет). Это ты издеваешься надо мной! Ну, зачем тебе Ковалёв, зачем? Ведь достаточно одного Леща, чтобы всё в доме было противно!
Софья. Вот ты говорил, что дети любят тебя…
Вера. Да, папа, мы тебя любим… но мы не полицейские солдаты…
Иван (растерянно смотрит на всех). Прямо заговор, заговор против отца!