Том 12. Пьесы 1908-1915
Шрифт:
Саша (громко). Простите — я забыла…
Елена (шёпотом). Ш-ш… Спит!..
(Саша, видя его позу, опустила голову.)
Елена (нахмурив брови). Прикройте ему ноги… тихонько… (Улыбаясь невольно.)Смотрите, какое лицо… милое…
(Саша медленно идёт прочь. Елена тихонько покачивает на коленях голову мужа. Потехин выходит с левой
Елена (беспокойно). Тише…
(Потехин круто обернулся, точно крикнуть хочет, и, махнув рукой, быстро уходит прочь.)
Занавес
Действие второе
Вечер. Заходит солнце. У стола под сосной — Елена, перед нею пяльцы. Зина. Вася — в кресле, окутанный пледом. Мастаков — с рукописью в руках. Прислонясь к дереву, стоит доктор Потехин, он курит. За Еленой — Саша, в руках у неё шитьё, она точно прячется, согнулась, иногда смотрит через плечо Елены на Мастакова. Как всегда, лицо у неё печальное, взгляд — укоризненный.
Мастаков (похлопывая рукописью по столу, взволнованный, смотрит на всех по очереди с улыбкой). Ну — судите!
Вася. Я, как осуждённый, говорю последним. Это моё право.
Зина (с гримасой). Ой-ой! Как ты весело шутишь! (Мастакову.)Мне очень нравится. Особенно — дочь!
Саша (тихонько). А мне — старуха!
Мастаков (рад). Конечно, вы сами — старая ведьма! (Доктору.)Остался — ты! (Наклонив голову.)Руби, злодей!
Потехин (неохотно). Ты знаешь, я плохой ценитель искусств.
Мастаков. Судя по началу — попадёт мне!
Потехин. Сказки меня не волнуют.
Елена (тихо). Почему же — сказки?
Мастаков. Лена — ты молчи, тебе нельзя говорить… Ну, Николай, терзай меня…
Потехин. Не торопи! Я, твой читатель, не торопил писать.
Зина. Господи, какой мрачный тон!
Вася. Доктор намерен отнестись к делу серьёзно… (Мастакову.)Очевидно, вы опасно болеете… Чем он болен, уважаемый доктор?
Потехин (усмехаясь). Слабое зрение.
Вася. Угрожает слепота?
Зина. Подожди!
Потехин. Знаешь что, Константин, — отец, пожалуй, прав, когда он говорит о вас, литераторах! (Внезапно с горечью, почти со злобой.)Обманываете вы читателей, да,
Вася. Вы, кажется, сердитесь, доктор?
Потехин (сильно). Желая возбудить надежды, вы приводите к тяжёлым разочарованиям… однажды вы уже изобразили народ, ожидающий пророков правды и добра… пророки поверили вам и пошли, и были преданы, были убиты!.. Но вы ещё раз сделали это снова, обманули тех, кто верил вам… вместо могучего народа, о котором вы пели, нас встретил старый, тёмный зверь…
Зина (возмущена). Доктор, вы на границе пошлости!..
Вася (удерживая её). Подожди… терпение…
Потехин (несколько опомнился, провёл рукою по лицу). Не беспокойтесь… и не грубите! Я ведь предупредил — это не моё мнение… это мнение отца.
Вася. Однако вы с такой силой излагаете чужие мнения… интересно бы слышать ваши!
Потехин (угрюмо). У меня нет своих мнений… я не хочу скрывать этого, как теперь делают многие. Я не умею выдумывать наскоро… Мне надоели комедии с переодеваниями нигилистов в фанатиков и фанатиков в нигилистов.
Вася. Как англичанин анекдота — вы не настолько богаты, чтобы шить своё платье у плохого портного?.. Похвально!
Зина (Елене). Беседа принимает несколько истерический характер.
(Елена останавливает её взглядом.)
Мастаков (подавлен). Первый раз вижу тебя таким… что с тобой?
Потехин. Надоело мне всё! Не хочу никакой лжи… никаких утешений и обманов! Не хочу и того, что так весело и беззаботно возвещаешь ты, Константин… не верю в эту твою сказку о матери…
Саша (пугливо). Ой, господи… как это можно!
Вася (насмешливо). Это вы от себя уже говорите?
Потехин (тяжело). Да, это говорю я, Николай Потехин! (Он вдруг взглянул на Елену — согнувшись над пяльцами, она спокойно вышивает. Ему точно ушибло голову, он приподнял плечи и — пошёл прочь, говоря.)Если грубо вышло… извините… я ведь этого не хотел.
Вася (усмехаясь). Увы… Разваливается колосс на глиняных ногах… эх, родина моя!
Елена (взглянув на него, потом на мужа). Знаете, чьё мнение здесь ценнее всего? Сашино!
Саша (прячется). Ну, что это…
Елена. Она выросла в той среде, о которой сейчас рассказано нам…
Вася (Зине, негромко). Рассказ из быта готтентотов может оценить только готтентот.